Федор достоевский - т.5 преступление и наказание.

Произведение Достоевского «Преступление и Наказание» входит не только в обязательную часть школьной программы, но и занимает высшие строчки рейтинга в списках книг, рекомендуемых к прочтению. Ниже вы можете ознакомиться с кратким содержанием данного произведения, вспомнить или узнать основные моменты сюжета.

Часть 1

Глава 1

Главный герой романа, действие которого происходит в шестидесятых годах 19 века в Петербурге – бедный студент Родион Раскольников: высокий, красивый молодой человек с темно-русыми волосами и темными глазами. Юноша находится в сложном финансовом положении: он должен выплатить хозяйке квартиры, в которой проживает, довольно крупную сумму, однако на протяжении двух дней ему не хватает денег даже на то, чтобы нормально поесть. Студент идет к старой процентщице Алёне Ивановне. В его голове давно созревал план об убийстве старухи, и теперь он обдумывает его всерьез. Он закладывает серебряные часы, а во время разговора с Аленой Ивановной тщательно осматривает ее квартиру. Раскольников говорит старухе, что скоро придет снова и принесет в заклад серебряную папиросницу.

Глава 2

По пути домой юноша заходит в дешевую распивочную. В ней он знакомится с Мармеладовым – титулярным советником, который ведет рассуждения на тему бедности и делится со студентом историей своей семьи. Жена Мармеладова – образованная женщина Катерина Ивановна, имея троих детей, вышла за него замуж, а он тратит все ее деньги на выпивку. Для того чтобы у семьи были какие-то деньги, она заставила дочь Мармеладова – Соню – отправиться на панель. Мужчина едва стоял на ногах, и Родион проводил его до дома. Крайне бедное убранство их жилья удивило студента. Катерина Ивановна начала ругать мужа за пропитые деньги, и Раскольников ушел, непроизвольно оставив им немного мелочи на подоконнике.

Глава 3

Комната, в которой жил сам юноша, была совсем небольшим помещением с низким потолком. Раскольников получает письмо от матери – Пульхерии Александровны. В нем мать рассказывает Родиону о том, что его сестру – Дуню – обидели в доме Свидригайловых, где та работала гувернанткой. Дуня - очень красивая, терпеливая и великодушная девушка. У нее русые волосы и почти черные глаза. Свидригайлов – хозяин дома, мужчина возрастом около пятидесяти лет - начал оказывать девушке знаки внимания. Его жена Марфа Петровна заметила интерес мужа к молодой гувернантке и стала ее унижать. Также недавно Дуня получила предложение о замужестве от Петра Петровича Лужина – надворного советника возрастом сорока пяти лет, у которого имелся достаточный капитал. Пульхерия Александровна с Дуней планируют в ближайшее время приехать в Петербург, чтобы как можно скорее устроить свадьбу.

Глава 4

После прочтения письма юноша очень расстроился. Он понял, что сестра с матерью дали согласие на свадьбу только из-за нужды в деньгах. Родион не хочет, чтобы Дуня выходила замуж за Лужина, однако он не может запретить женитьбу. После этого случая студент еще крепче задумывается об убийстве старухи-процентщицы.

Глава 5

Гуляя по городу, Раскольников перекусывает куском пирога и водкой. Он быстро опьянел и уснул в кустах. Молодой человек увидел страшный сон, в котором отразился случай из его детства. Тогда мужики насмерть забили старую лошадь, а он не смог им помешать. Подбежав к лошади, мальчик целует ее и от злости набрасывается на мужика с кулаками. Когда юноша проснулся, он подумал о том, что, возможно, убить старуху окажется свыше его сил. Идя домой через базар на Сенной площади, Раскольников видит сестру процентщицы – Лизавету, которая находилась в полном подчинении у старухи и целыми днями выполняла ее поручения. Молодой человек слышит разговор Лизаветы с торговками. Из него он узнает, что завтра в семь вечера Алёна Ивановна будет дома одна. После этого он видит студента и офицера; они говорят о том, что процентщица недостойна того, чтобы жить, и если бы она умерла, ее деньги можно было бы использовать для того чтобы помочь бедным молодым людям.

Глава 6

Дома юноша начинает подготовку к убийству. С внутренней стороны пальто он пришивает петлю для топора, делая ее таким образом, чтобы топор не был заметен во время ходьбы. Он берет дощечку размером с папиросницу, замотанную бумагой и обвязанную тесемкой: она будет играть роль заклада для того чтобы отвлечь старуху. Раскольников крадет топор из дворницкой и идет в квартиру Алёны Ивановны.

Глава 7

Молодой человек очень волновался и боялся, что старуха, заметив его странное поведение, не разрешит ему войти. Но процентщица взяла «папиросницу», и, пока она пыталась развязать тесемку, Родион ударил ее по голове обухом топора. После он повторяет удар и понимает, что Алёна Ивановна мертва. Достав ключи из кармана старухи, юноша пошел в ее комнату. В сундуке он нашел ее деньги и начал складывать их в карманы одежды, однако в этот момент домой вернулась Лизавета. Раскольников в страхе быть увиденным убивает топором и ее. Осознав, что он сделал, молодой человек почувствовал ужас, однако постепенно он начинает приходить в себя и смывает кровь с рук, сапог и орудия убийства. Собравшись уходить, Родион слышит раздающиеся с лестницы шаги: к процентщице пришли клиенты. Выждав, когда они покинут дом, студент быстро идет домой. Он ставит топор в дворницкую, заходит в свою комнату и в забытьи падает на кровать.

Часть 2

Глава 1

На следующий день молодой человек просыпается только в три часа дня. Вспомнив об убийстве, он в панике проверяет одежду, чтобы удостовериться, что на ней не осталось крови. Найдя старухины деньги и драгоценности, он кладет их в дыру под обоями в углу комнаты. К юноше заходит кухарка хозяйки квартиры Настасья, которая приносит повестку о том, что Раскольников должен прийти в полицейскую контору. Молодой человек очень переживает, однако полицейские вызвали его всего лишь для написания расписку с обязательством заплатить долг за проживание в квартире. Выходя из участка, Родион слышит, что сотрудники обсуждают убийство старой процентщицы. Он падает в обморок; полицейские подумали, что студент болен, и отпустили его домой. Дома Раскольников боится, что у него могут провести обыск, и решает спрятать то, что взял в квартире Алены Ивановны, под камнем в пустом дворе. После этого юноша возвращается домой. От переживаний он заболевает и несколько дней проводит в бреду.

Главы 2-4

Когда к главному герою вернулось сознание, он увидел, что к нему пришел Разумихин – его друг из университета, высокий, умный молодой человек. Он говорит, что к Раскольникову неоднократно заходил полицейский Заметов. Также за эти дни ему принесли деньги на оплату квартиры, отправленные матерью. Вскоре к юноше приходит еще один хороший знакомый – Зосимов, студент-медик. Из его рассказа об убийстве старухи-процентщицы Родион узнает, что достоверных улик у следствия нет, однако имеется несколько подозреваемых, в их числе – красильщик Микола.

Глава 5

Через некоторое время комнату Раскольникова посещает Лужин. Студент говорит Петру Петровичу, что он хочет взять Дуню в жены только для того, чтобы она всю жизнь благодарила его за избавление от нищеты. Мужчина не соглашается с Раскольниковым, после чего юноша его прогоняет. Вскоре дом Родиона покидают и друзья. Разумихин считает, что на уме у друга есть что-то тяготящее, и переживает за него.

Глава 6

Вскоре Раскольников заходит в распивочную и видит там Заметова. Приятели разговаривают об убийстве, и Родион рассказывает, как бы он стал действовать, если бы он был убийцей. Юноша спрашивает Заметова о том, что бы он сделал, если бы преступление и правда совершил он, почти напрямую признаваясь в содеянном. Однако Заметов не верит в виновность товарища. Во время прогулки по Петербургу молодой человек хотел утопиться, но передумал и неосознанно пошел к дому процентщицы. Там он обсуждает преступление с рабочими, которые делают ремонт, и они решают, что юноша – сумасшедший.

Глава 7

Далее Родион направляется к Разумихину и по дороге встречает толпу людей, которые собрались вокруг пьяного Мармеладова, сбитого каретой. Его относят домой, и там мужчина умирает на руках у своей дочери Сони. Студент отдает все имеющиеся у него деньги семье советника для организации похорон отца. Потом Раскольников идет к Разумихину, который провожает его домой. Подойдя к дому, где жил главный герой, друзья замечают свет в окнах его комнаты.

Часть 3

Главы 1-2

Оказывается, что к Раскольникову приехали мать и сестра. Увидев их, юноша упал в обморок. Придя в себя, молодой человек разговаривает с Дуней о Лужине и настаивает на отказе от свадьбы. Красавица Дуня сразу понравилась молодому человеку. На следующее утро он отправляется в гостиницу, чтобы навестить ее с матерью. Пульхерия Александровна рассказывает ему о полученном утром письме от Лужина. Он сообщает, что хочет увидеться с ней и с Дуней, но просит организовать встречу без присутствия Родиона.

Главы 3-4

Утром женщины приходят к Раскольникову и говорят ему о письме Лужина; Дуня считает, что брат обязательно должен быть с ней во время встречи с женихом. В это время в квартиру студента приходит Соня Мармеладова и зовет его на похороны своего отца. Раскольников представляет ее родным, несмотря на то, что из-за своей репутации девушке нельзя общаться с ними на равных. Соня идет домой и по пути замечает преследование какого-то незнакомца, которым оказывается ее сосед (по стечению обстоятельств им оказался Свидригайлов).

Глава 5

Разумихин с Раскольниковым едут к следователю, занимающемуся делом об убийстве старой процентщицы. Родион хочет узнать, как можно получить вещи, оставленные в заклад у старухи, и узнает, что нужно подать заявление. Неожиданно Порфирий Петрович вспоминает о статье, которую не так давно написал Раскольников. В ней говорится о том, что люди делятся на обыкновенных, которые не имеют права нарушать закон, и необыкновенных, которым позволено совершать преступления. Следователь интересуется, причисляет ли Родион себя к числу необыкновенных, способен ли он на преступление, и получает утвердительный ответ. После Порфирий Петрович спрашивает, не видел ли юноша красильщиков в доме старухи. Молодой человек, помедлив, отвечает, что не видел. Вмешивается Разумихин, говоря, что красильщики работали в день убийства, а юноша был там за пару дней до него. После этого студенты уходят.

Глава 6

Около дома Раскольников встретил незнакомца, который назвал его убийцей и ушел, ничего не объяснив. В комнате у Родиона снова начинается лихорадка. Ему снится таинственный незнакомец, зовущий его в квартиру старухи; юноша ударяет ее по голове топором, но она смеется. Молодой человек хочет убежать, но его окружает толпа людей. Раскольников просыпается, и к нему приходит Свидригайлов.

Часть 4

Главы 1-3

Он просит студента устроить ему свидание с Дуней под предлогом того, что он хотел бы дать девушке десять тысяч за все неприятности, причиненные ей в его доме. Родион отказывается. Вечером Раскольников с Разумихиным идут к Пульхерии Александровне с Дуней. Лужин, недовольный тем, что невеста не учла его просьбу, отказывается обсуждать свадьбу при Родионе. Дуня его прогоняет.

Глава 4

Вскоре юноша приходит к Соне. Она говорит, что не может оставить жену и детей своего отца, которые умрут от голода без ее помощи. Раскольников кланяется ей в ноги, говоря, что поклон адресован не только ей, но всему человеческому страданию. Студент видит, что на столе лежит Новый Завет, и просит прочесть ему о воскресении Лазаря. Перед уходом Родион обещает, что завтра придет снова и расскажет, кто убил старуху-процентщицу. В это время Свидригайлов находится в соседней комнате и подслушивает весь разговор.

Главы 5-6

На следующий день юноша отправляется к Порфирию Петровичу, чтобы забрать вещи. Следователь пытается его проверить, и Раскольников в раздражении просит Порфирия сказать, считает ли он его виновным. Однако мужчина уходит от ответа, и тут приводят красильщика Миколу, который признается в убийстве Алены Ивановны. Родион идет домой и снова видит незнакомца, назвавшего его убийцей. Тот говорит, что об этом его попросил Порфирий, и теперь он раскаивается. На душе у Раскольникова становится спокойнее.

Часть 5

Главы 1-3

По мнению Лужина, в их с Дуней ссоре виноват ее брат. Желая ему отомстить, он просит Лебезятникова – своего соседа по комнате - позвать к нему Соню. Лужин говорит девушке, что не сможет прийти на похороны ее отца, и дает ей десять рублей. Лебезятникову кажется, что Лужин что-то задумал. На поминки по Мармеладову не пришли многие. Катерина Ивановна ссорится с хозяйкой квартиры. В это время приходит Лужин и заявляет, что Соня украла у него сто рублей, вызывая в свидетели Лебезятникова. Соня отрицает это обвинение и отдает Петру Петровичу десять рублей. Катерина выворачивает карманы Сониной одежды, и из них выпадает сторублевая купюра. Лебезятников говорит всем, что Лужин сам подсунул Соне эти деньги. Петр Петрович сердится, а хозяйка выгоняет Катерину с детьми из квартиры.

Главы 4-5

После этого Родион идет к Соне и говорит ей, что он знаком с убийцей и Лизавету он убил нечаянно. Девушка все поняла и сказала, что несчастнее Раскольникова нет никого. Соня готова пойти вместе с ним даже на каторгу. Она считает, что нужно признаться в убийстве, и тогда бог сможет простить юношу. К Соне приходит Лебезятников и сообщает, что Катерина сошла с ума; женщину приносят в квартиру Сони, и она умирает. Находящийся рядом Свидригайлов говорит Раскольникову, что даст денег на похороны Катерины, устроит будущее детей и поможет Соне. Он просит юношу сказать Дуне, что так он потратит те десять тысяч, которые не отдал ей.

Часть 6

Главы 1-6

Вскоре к юноше приходит Порфирий Петрович и говорит, что подозревает его в убийстве. Однако доказательств нет, и следователь советует Раскольникову самому прийти в участок и во всем признаться. Студент хочет поговорить со Свидригайловым, и тот рассказывает, что был влюблен в Дуню, но теперь у него есть невеста. После этого Свидригайлов втайне встречается с Дуней, поведав ей все, что слышал из разговоров Сони и Раскольникова. Мужчина говорит девушке, что спасет ее брата в обмен на ее любовь. Дуня хочет уйти, но дверь заперта; она несколько раз стреляет в Свидригайлова из револьвера, однако промахивается. Он отдает ей ключ, и девушка, оставив револьвер, уходит. Вернувшись в квартиру, мужчина заходит к Соне и дает ей три тысячи рублей, потому что знает, что деньги будут нужны, когда она пойдет на каторгу за Раскольниковым. Свидригайлов идет в гостиницу, а на рассвете совершает самоубийство, выстрелив себе в голову из Дуниного револьвера.

Главы 7-8

Раскольников окончательно решил признаться в убийстве и прощается с сестрой и матерью. Он идет к Соне, которая дает ему нательный крестик и говорит, что нужно поцеловать землю на перекрестке. Родион выполняет просьбу девушки, после чего идет к следователю и говорит, что он – убийца старухи. Ему сообщают о самоубийстве Свидригайлова.

Эпилог

Раскольникова приговаривают к восьми годам каторги. Его мать заболела, и Дуня с Разумихиным увозят ее из города. Пульхерия Ивановна думает, что ее сын уехал. Соня едет в Сибирь вслед за Родионом. Разумихин женится на Дуне; молодые планируют через несколько лет также поехать в Сибирь. На каторге Раскольникова считают безбожником, а Соню, которая приходит к нему, любят. Вскоре юноша заболевает и оказывается в госпитале. Соня часто навещает его. Молодой человек думает о своей судьбе и понимает, что гордость может привести только к гибели. В следующий раз, когда к нему пришла Соня, он начал обнимать ее ноги. Девушка сначала испугалась, но потом поняла, что он ее очень сильно любит.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Лебезятников имел вид встревоженный.

Я к вам, Софья Семеновна. Извините... Я так и думал, что вас застану, - обратился он вдруг к Раскольникову, - то есть я ничего не думал... в этом роде... но я именно думал... Там у нас Катерина Ивановна с ума сошла, - отрезал он вдруг Соне, бросив Раскольникова.

Соня вскрикнула.

То есть оно, по крайней мере, так кажется. Впрочем... Мы там не знаем, что и делать, вот что-с! Воротилась она - ее откуда-то, кажется, выгнали, может, и прибили... по крайней мере, так кажется... Она бегала к начальнику Семена Захарыча, дома не застала; он обедал у какого-то тоже генерала... Вообразите, она махнула туда, где обедали... к этому другому генералу, и, вообразите, - таки настояла, вызвала начальника Семена Захарыча, да, кажется, еще из-за стола. Можете представить, что там вышло. Ее, разумеется, выгнали; а она рассказывает, что она сама его обругала и чем-то в него пустила. Это можно даже предположить... как ее не взяли - не понимаю! Теперь она всем рассказывает, и Амалии Ивановне, только трудно понять, кричит и бьется... Ах да: она говорит и кричит, что так как ее все теперь бросили, то она возьмет детей и пойдет на улицу, шарманку носить, а дети будут петь и плясать, и она тоже, и деньги собирать, и каждый день под окно к генералу ходить... "Пусть, говорит, видят, как благородные дети чиновного отца по улицам нищими ходят!" Детей всех бьет, те плачут. Леню учит петь "Хуторок", мальчика плясать, Полину Михайловну тоже, рвет все платья; делает им какие-то шапочки, как актерам; сама хочет таз нести, чтобы колотить, вместо музыки... Ничего не слушает... Вообразите, как же это? Это уж просто нельзя!

Лебезятников продолжал бы и еще, но Соня, слушавшая его едва переводя дыхание, вдруг схватила мантильку, шляпку и выбежала из комнаты, одеваясь на бегу. Раскольников вышел вслед за нею, Лебезятников за ним.

Непременно помешалась! - говорил он Раскольникову, выходя с ним на улицу, - я только не хотел пугать Софью Семеновну и сказал: "кажется", но и сомнения нет. Это, говорят, такие бугорки, в чахотке, на мозгу вскакивают; жаль, что я медицины не знаю. Я, впрочем, пробовал ее убедить, но она ничего не слушает.

Вы ей о бугорках говорили?

То есть не совсем о бугорках. Притом она ничего бы и не поняла. Но я про то говорю: если убедить человека логически, что, в сущности, ему не о чем плакать, то он перестанет плакать. Это ясно. А ваше убеждение, что не перестанет?

Слишком легко тогда было бы жить, - ответил Раскольников.

Позвольте, позвольте; конечно, Катерине Ивановне довольно трудно понять; но известно ли вам, что в Париже уже происходили серьезные опыты относительно возможности излечивать сумасшедших, действуя одним только логическим убеждением? Один там профессор, недавно умерший, ученый серьезный, вообразил, что так можно лечить. Основная идея его, что особенного расстройства в организме у сумасшедших нет, а что сумасшествие есть, так сказать, логическая ошибка, ошибка в суждении, неправильный взгляд на вещи. Он постепенно опровергал больного и, представьте себе, достигал, говорят, результатов! Но так как при этом он употреблял и ду"ши, то результаты этого лечения подвергаются, конечно, сомнению... По крайней мере, так кажется...

Раскольников давно уже не слушал. Поравнявшись с своим домом, он кивнул головой Лебезятникову и повернул в подворотню. Лебезятников очнулся, огляделся и побежал далее.

Раскольников вошел в свою каморку и стал посреди ее. "Для чего он воротился сюда?" Он оглядел эти желтоватые, обшарканные обои, эту пыль, свою кушетку... Со двора доносился какой-то резкий, беспрерывный стук; что-то где-то как будто вколачивали, гвоздь какой-нибудь... Он подошел к окну, поднялся на цыпочки и долго, с видом чрезвычайного внимания, высматривал во дворе. Но двор был пуст, и не было видно стучавших. Налево, во флигеле, виднелись кой-где отворенные окна; на подоконниках стояли горшочки с жиденькой геранью. За окнами было вывешено белье... Все это он знал наизусть. Он отвернулся и сел на диван.

Никогда, никогда еще не чувствовал он себя так ужасно одиноким!

Да, он почувствовал еще раз, что, может быть, действительно возненавидит Соню, и именно теперь, когда сделал ее несчастнее. "Зачем ходил он к ней просить ее слез? Зачем ему так необходимо заедать ее жизнь? О, подлость!"

Я останусь один! - проговорил он вдруг решительно, - и не будет она ходить в острог!

Минут через пять он поднял голову и странно улыбнулся. Это была странная мысль: "Может, в каторге-то действительно лучше", - подумалось ему вдруг.

Он не помнил, сколько он просидел у себя, с толпившимися в голове неопределенными мыслями. Вдруг дверь отворилась, и вошла Авдотья Романовна. Она сперва остановилась и посмотрела на него с порога, как давеча он на Соню; потом уже прошла и села против него на стул, на вчерашнем своем месте. Он молча и как-то без мысли посмотрел на нее.

Не сердись, брат, я только на одну минуту, - сказала Дуня. Выражение лица ее было задумчивое, но не суровое. Взгляд был ясный и тихий. Он видел, что и эта с любовью пришла к нему.

Брат, я теперь знаю все, все. Мне Дмитрий Прокофьич все объяснил и рассказал. Тебя преследуют и мучают по глупому и гнусному подозрению... Дмитрий Прокофьич сказал мне, что никакой нет опасности и что напрасно ты с таким ужасом это принимаешь. Я не так думаю и вполне понимаю, как возмущено в тебе все и что это негодование может оставить следы навеки. Этого я боюсь. За то, что ты нас бросил, я тебя не сужу и не смею судить, и прости меня, что я попрекнула тебя прежде. Я сама на себе чувствую, что если б у меня было такое великое горе, то я бы тоже ушла от всех. Матери я про это ничего не расскажу, но буду говорить о тебе беспрерывно и скажу от твоего имени, что ты придешь очень скоро. Не мучайся о ней; я ее успокою; но и ты ее не замучай, - приди хоть раз; вспомни, что она мать! А теперь я пришла только сказать (Дуня стала подыматься с места), что если, на случай, я тебе в чем понадоблюсь или понадобится тебе... вся моя жизнь, или что... то кликни меня, я приду. Прощай!

Она круто повернула и пошла к двери.

Дуня! - остановил ее Раскольников, встал и подошел к ней, - этот Разумихин, Дмитрий Прокофьич, очень хороший человек.

Дуня чуть-чуть покраснела.

Ну, - спросила она, подождав с минуту.

Он человек деловой, трудолюбивый, честный и способный сильно любить... Прощай, Дуня.

Дуня вся вспыхнула, потом вдруг встревожилась:

Да что это, брат, разве мы в самом деле навеки расстаемся, что ты мне... такие завещания делаешь?

Все равно... прощай...

Он отворотился и пошел от нее к окну. Она постояла посмотрела на него беспокойно и вышла в тревоге.

Нет, он не был холоден к ней. Было одно мгновение (самое последнее), когда ему ужасно захотелось крепко обнять ее и проститься с ней, и даже сказать, но он даже руки ей не решился подать:

"Потом еще, пожалуй, содрогнется, когда вспомнит, что я теперь ее обнимал, скажет, что я украл ее поцелуй!"

"А выдержит эта или не выдержит? - прибавил он через несколько минут про себя. - Нет, не выдержит; этаким не выдержать! Этакие никогда не выдерживают..."

И он подумал о Соне.

Из окна повеяло свежестью. На дворе уже не так ярко светил свет. Он вдруг взял фуражку и вышел.

Он, конечно, не мог, да и не хотел заботиться о своем болезненном состоянии. Но вся эта беспрерывная тревога и весь этот ужас душевный не могли пройти без последствий. И если он не лежал еще в настоящей горячке, то, может быть, именно потому, что эта внутренняя, беспрерывная тревога еще поддерживала его на ногах и в сознании, но как-то искусственно, до времени.

Он бродил без цели. Солнце заходило. Какая-то особенная тоска начала сказываться ему в последнее время. В ней не было чего-нибудь особенно едкого, жгучего; но от нее веяло чем-то постоянным, вечным, предчувствовались безысходные годы этой холодной, мертвящей тоски, предчувствовалась какая-то вечность на "аршине пространства". В вечерний час это ощущение обыкновенно еще сильней начинало его мучить.

Вот с этакими-то глупейшими, чисто физическими немощами, зависящими от какого-нибудь заката солнца, и удержись сделать глупость! Не то что к Соне, а к Дуне пойдешь! - пробормотал он ненавистно.

Его окликнули. Он оглянулся; к нему бросился Лебезятников.

Вообразите, я был у вас, ищу вас. Вообразите, она исполнила свое намерение и детей увела! Мы с Софьей Семеновной насилу их отыскали. Сама бьет в сковороду, детей заставляет петь и плясать. Дети плачут. Останавливаются на перекрестках и у лавочек. За ними глупый народ бежит. Пойдемте.

А Соня?.. - тревожно спросил Раскольников, поспешая за Лебезятниковым.

Просто в исступлении. То есть не Софья Семеновна в исступлении, а Катерина Ивановна; а впрочем, и Софья Семеновна в исступлении. А Катерина Ивановна совсем в исступлении. Говорю вам, окончательно помешалась. Их в полицию возьмут. Можете представить, как это подействует... Они теперь на канаве у -ского моста, очень недалеко от Софьи Семеновны. Близко.

На канаве, не очень далеко от моста и не доходя двух домов от дома, где жила Соня, столпилась куча народу. Особенно сбегались мальчишки и девчонки. Хриплый, надорванный голос Катерины Ивановны слышался еще от моста. И действительно, это было странное зрелище, способное заинтересовать уличную публику. Катерина Ивановна в своем стареньком платье, в драдедамовой шали и в изломанной соломенной шляпке, сбившейся безобразным комком на сторону, была действительно в настоящем исступлении. Она устала и задыхалась. Измучившееся чахоточное лицо ее смотрело страдальнее, чем когда-нибудь (к тому же на улице, на солнце, чахоточный всегда кажется больнее и обезображеннее, чем дома); но возбужденное состояние ее не прекращалось, и она с каждою минутой становилась еще раздраженнее. Она бросалась к детям, кричала на них, уговаривала, учила их тут же при народе, как плясать и петь, начинала им растолковывать, для чего это нужно, приходила в отчаяние от их непонятливости, била их... Потом, не докончив, бросалась к публике; если замечала чуть-чуть хорошо одетого человека, остановившегося поглядеть, то тотчас пускалась объяснять ему, что вот, дескать, до чего доведены дети "из благородного, можно даже сказать, аристократического дома". Если слышала в толпе смех или какое-нибудь задирательное словцо, то тотчас же набрасывалась на дерзких и начинала с ними браниться. Иные, действительно, смеялись, другие качали головами; всем вообще было любопытно поглядеть на помешанную с перепуганными детьми. Сковороды, про которую говорил Лебезятников, не было; по крайней мере, Раскольников не видал; но вместо стука в сковороду Катерина Ивановна начинала хлопать в такт своими сухими ладонями, когда заставляла Полечку петь, а Леню и Колю плясать; причем даже и сама пускалась подпевать, но каждый раз обрывалась на второй ноте от мучительного кашля, отчего снова приходила в отчаяние, проклинала свой кашель и даже плакала. Пуще всего выводили ее из себя плач и страх Коли и Лени. Действительно, была попытка нарядить детей в костюм, как наряжаются уличные певцы и певицы. На мальчике была надета из чего-то красного с белым чалма, чтобы он изображал собою турку. На Леню костюмов недостало; была только надета на голову красная, вязанная из гаруса шапочка (или, лучше сказать, колпак) покойного Семена Захарыча, а в шапку воткнут обломок белого страусового пера, принадлежавшего еще бабушке Катерины Ивановны и сохранявшегося доселе в сундуке, в виде фамильной редкости. Полечка была в своем обыкновенном платьице. Она смотрела на мать робко и потерявшись, не отходила от нее, скрадывала свои слезы, догадывалась о помешательстве матери и беспокойно осматривалась кругом. Улица и толпа ужасно напугали ее. Соня неотступно ходила за Катериной Ивановной, плача и умоляя ее поминутно воротиться домой. Но Катерина Ивановна была неумолима.

Перестань, Соня, перестань! - кричала она скороговоркой, спеша, задыхаясь и кашляя. - Сама не знаешь, чего просишь, точно дитя! Я уже сказала тебе, что не ворочусь назад к этой пьяной немке. Пусть видят все, весь Петербург, как милостыни просят дети благородного отца, который всю жизнь служил верою и правдой и, можно сказать, умер на службе. (Катерина Ивановна уже успела создать себе эту фантазию и поверить ей слепо.) Пускай, пускай этот негодный генералишка видит. Да и глупа ты, Соня: что теперь есть-то, скажи? Довольно мы тебя истерзали, не хочу больше! Ах, Родион Романыч, это вы! - вскрикнула она, увидав Раскольникова и бросаясь к нему, - растолкуйте вы, пожалуйста, этой дурочке, что ничего умней нельзя сделать! Даже шарманщики добывают, а нас тотчас все отличат, узнают, что мы бедное благородное семейство сирот, доведенных до нищеты, а уж этот генералишка место потеряет, увидите! Мы каждый день под окна к нему будем ходить, а проедет государь, я стану на колени, этих всех выставлю вперед и покажу на них: "Защити, отец!" Он отец всех сирот, он милосерд, защитит, увидите, а генералишку этого... Леня! tenez-vous droite! Ты, Коля, сейчас будешь опять танцевать. Чего ты хнычешь? Опять хнычет! Ну чего, чего ты боишься, дурачок! Господи! что мне с ним делать, Родион Романыч! Если б вы знали, какие они бестолковые! Ну что с этакими сделаешь!..

И она, сама чуть не плача (что не мешало ее непрерывной и неумолчной скороговорке), показывала ему на хнычущих детей. Раскольников попробовал было убедить ее воротиться и даже сказал, думая подействовать на самолюбие, что ей неприлично ходить по улицам, как шарманщики ходят, потому что она готовит себя в директрисы благородного пансиона девиц...

Пансиона, ха-ха-ха! Славны бубны за горами! - вскричала Катерина Ивановна, тотчас после смеху закатившись кашлем, - нет, Родион Романыч, прошла мечта! Все нас бросили!.. А этот генералишка... Знаете, Родион Романыч, я в него чернильницей пустила, - тут, в лакейской, кстати на столе стояла, подле листа, на котором расписывались, и я расписалась, пустила, да и убежала. О, подлые, подлые. Да наплевать; теперь я этих сама кормить буду, никому не поклонюсь! Довольно мы ее мучили! (Она указала на Соню.) Полечка, сколько собрали, покажи? Как? Всего только две копейки? О, гнусные! Ничего не дают, только бегают за нами, высунув язык! Ну чего этот болван смеется? (указала она на одного из толпы). Это все потому, что этот Колька такой непонятливый, с ним возня! Чего тебе, Полечка? Говори со мной по-французски, parlez-moi francais. Ведь я же тебя учила, ведь ты знаешь несколько фраз!.. Иначе как же отличить, что вы благородного семейства, воспитанные дети и вовсе не так, как все шарманщики; не "Петрушку" же мы какого-нибудь представляем на улицах, а споем благородный романс... Ах да! что же нам петь-то? Перебиваете вы все меня, а мы... видите ли, мы здесь остановились, Родион Романыч, чтобы выбрать, что петь, - такое, чтоб и Коле можно было протанцевать... потому все это у нас, можете представить, без приготовления; надо сговориться, так чтобы все совершенно прорепетировать, а потом мы отправимся на Невский, где гораздо больше людей высшего общества и нас тотчас заметят: Леня знает "Хуторок"... Только всё "Хуторок" да "Хуторок", и все-то его поют! Мы должны спеть что-нибудь гораздо более благородное... Ну, что ты придумала, Поля, хоть бы ты матери помогла! Памяти, памяти у меня нет, я бы вспомнила! Не "Гусара же на саблю опираясь" петь, в самом деле! Ах, споемте по-французски "Cinq sous! Я ведь вас учила же, учила же. И главное, так как это по-французски, то увидят тотчас, что вы дворянские дети, и это будет гораздо трогательнее... Можно бы даже: "Malborough s"en va-t-en guerre", так как это совершенно детская песенка и употребляется во всех аристократических домах, когда убаюкивают детей.

Malborough s"en va-t-en guerre,

Ne sait quand reviendra... - начала было она петь... - Но нет, лучше уж "Cinq sous"! Ну, Коля, ручки в боки, поскорей, а ты, Леня, тоже вертись в противоположную сторону, а мы с Полечкой будем подпевать и подхлопывать!

Cinq sous, cinq sous,

Pour monter notre menage... Кхи-кхи-кхи! (И она закатилась от кашля.) Поправь платьице, Полечка, плечики спустились, - заметила она сквозь кашель, отдыхиваясь. - Теперь вам особенно нужно держать себя прилично и на тонкой ноге, чтобы все видели, что вы дворянские дети. Я говорила тогда, что лифчик надо длиннее кроить и притом в два полотнища. Это ты тогда, Соня, с своими советами: "Короче да короче", вот и вышло, что совсем ребенка обезобразили... Ну, опять все вы плачете! Да чего вы, глупые! Ну, Коля, начинай поскорей, поскорей, поскорей, - ох, какой это несносный ребенок!..

Cinq sous, cinq sous... Опять солдат! Ну чего тебе надобно?

Действительно, сквозь толпу протеснятся городовой. Но в то же время один господин в вицмундире и в шинели, солидный чиновник лет пятидесяти, с орденом на шее (последнее было очень приятно Катерине Ивановне и повлияло на городового), приблизился и молча подал Катерине Ивановне трехрублевую зелененькую кредитку. В лице его выражалось искреннее сострадание. Катерина Ивановна приняла и вежливо, даже церемонно, ему поклонилась.

Благодарю вас, милостивый государь, - начала она свысока, - причины, побудившие нас... возьми деньги, Полечка. Видишь, есть же благородные и великодушные люди, тотчас готовые помочь бедной дворянке в несчастии. Вы видите, милостивый государь, благородных сирот, можно даже сказать, с самыми аристократическими связями... А этот генералишка сидел и рябчиков ел... ногами затопал, что я его обеспокоила... "Ваше превосходительство, говорю, защитите сирот, очень зная, говорю, покойного Семена Захарыча, и так как его родную дочь подлейший из подлецов в день его смерти оклеветал..." Опять этот солдат! Защитите! - закричала она чиновнику, - чего этот солдат ко мне лезет? Мы уж убежали от одного сюда из Мещанской... ну тебе-то какое дело, дурак!

Потому по улицам запрещено-с. Не извольте безобразничать.

Сам ты безобразник! Я все равно как с шарманкой хожу, тебе какое дело?

Насчет шарманки надо дозволение иметь, а вы сами собой-с и таким манером народ сбиваете. Где изволите квартировать?

Как дозволение! - завопила Катерина Ивановна. - Я сегодня мужа схоронила, какое тут дозволение!

Сударыня, сударыня, успокойтесь, - начал было чиновник, - пойдемте, я вас доведу... Здесь в толпе неприлично... вы нездоровы...

Милостивый государь, милостивый государь, вы ничего не знаете! - кричала Катерина Ивановна, - мы на Невский пойдем, - Соня, Соня! Да где ж она? Тоже плачет! Да что с вами со всеми!.. Коля, Леня, куда вы? - вскрикнула она вдруг в испуге, - о глупые дети! Коля, Леня, да куда ж они!..

Случилось так, что Коля и Леня, напуганные до последней степени уличною толпой и выходками помешанной матери, увидев, наконец, солдата, который хотел их взять и куда-то вести, вдруг, как бы сговорившись, схватили друг друга за ручки и бросились бежать. С воплем и плачем кинулась бедная Катерина Ивановна догонять их. Безобразно и жалко было смотреть на нее, бегущую, плачущую, задыхающуюся. Соня и Полечка бросились вслед за нею.

Вороти, вороти их, Соня! О глупые, неблагодарные дети!.. Поля! лови их... Для вас же я...

Она споткнулась на всем бегу и упала.

Разбилась в кровь! О господи! - вскрикнула Соня, наклоняясь над ней.

Все сбежались, все затеснились кругом. Раскольников и Лебезятников подбежали из первых; чиновник тоже поспешил, а за ним и городовой, проворчав: "Эх-ма!" и махнув рукой, предчувствуя, что дело обернется хлопотливо.

Пошел! пошел! - разгонял он теснившихся кругом людей.

Помирает! - закричал кто-то.

С ума сошла! - проговорил другой.

Господи, сохрани! - проговорила одна женщина, крестясь. - Девчонку-то с парнишкой зловили ли? Вона-ка, ведут, старшенькая перехватила... Вишь, сбалмошные!

Но когда разглядели хорошенько Катерину Ивановну, то увидали, что она вовсе не разбилась о камень, как подумала Соня, а что кровь, обагрившая мостовую, хлынула из ее груди горлом.

Это я знаю, видал, - бормотал чиновник Раскольникову и Лебезятникову, - это чахотка-с; хлынет этак кровь и задавит. С одною моею родственницей, еще недавно свидетелем был, и этак стакана полтора... вдруг-с... Что же, однако ж, делать, сейчас помрет?

Сюда, сюда, ко мне! - умоляла Соня, - вот здесь я живу!.. Вот этот дом, второй отсюда... Ко мне, поскорее, поскорее!.. - металась она ко всем. - За доктором пошлите... О господи!

Стараниями чиновника дело это уладилось, даже городовой помогал переносить Катерину Ивановну. Внесли ее к Соне почти замертво и положили на постель. Кровотечение еще продолжалось, но она как бы начинала приходить в себя. В комнату вошли разом, кроме Сони, Раскольников и Лебезятников, чиновник и городовой, разогнавший предварительно толпу, из которой некоторые провожали до самых дверей. Полечка ввела, держа за руки, Колю и Леню, дрожавших и плакавших. Сошлись и от Капернаумовых: сам он, хромой и кривой, странного вида человек с щетинистыми, торчком стоящими волосами и бакенбардами; жена его, имевшая какой-то раз навсегда испуганный вид, и несколько их детей, с одеревенелыми от постоянного удивления лицами и с раскрытыми ртами. Между всею этою публикой появился вдруг и Свидригайлов. Раскольников с удивлением посмотрел на него, не понимая, откуда он явился, и не помня его в толпе.

Говорили про доктора и про священника. Чиновник хотя и шепнул Раскольникову, что, кажется, доктор теперь уже лишнее, но распорядился послать. Побежал сам Капернаумов.

Между тем Катерина Ивановна отдышалась, на время кровь отошла. Она смотрела болезненным, но пристальным и проницающим взглядом на бледную и трепещущую Соню, отиравшую ей платком капли пота со лба; наконец, попросила приподнять себя. Ее посадили на постели, придерживая с обеих сторон.

Кровь еще покрывала ее иссохшие губы. Она повела кругом глазами, осматриваясь:

Так вот ты как живешь, Соня! Ни разу-то я у тебя не была... привелось...

Она с страданием посмотрела на нее:

Иссосали мы тебя, Соня... Поля, Леня, Коля, подите сюда... Ну, вот они, Соня, все, бери их... с рук на руки... а с меня довольно!.. Кончен бал! Г"а!.. Опустите меня, дайте хоть помереть спокойно...

Ее опустили опять на подушку.

Что? Священника?.. Не надо... Где у вас лишний целковый?.. На мне нет грехов!.. Бог и без того должен простить... Сам знает, как я страдала!.. А не простит, так и не надо!..

Беспокойный бред охватывал ее более и более. Порой она вздрагивала, обводила кругом глазами, узнавала всех на минуту; но тотчас же сознание снова сменялось бредом. Она хрипло и трудно дышала, что-то как будто клокотало в горле.

Я говорю ему: "Ваше превосходительство!.." - выкрикивала она, отдыхиваясь после каждого слова, - эта Амалия Людвиговна... ах! Леня, Коля! ручки в боки, скорей, скорей, глиссе-глиссе, па-де-баск! Стучи ножками... Будь грациозный ребенок.

Du hast die schonsten Augen,

Madchen, was willst du mehr? Ну да, как не так! was willst du mehr, - выдумает же, болван!.. Ах да, вот еще:

В полдневный жар, в долине Дагестана... Ах, как я любила... Я до обожания любила этот романс, Полечка!.. знаешь, твой отец... еще женихом певал... О, дни!.. Вот бы, вот бы нам спеть! Ну как же, как же... вот я и забыла... да напомните же, как же? - Она была в чрезвычайном волнении и усиливалась приподняться. Наконец, страшным, хриплым, надрывающимся голосом она начала, вскрикивая и задыхаясь на каждом слове, с видом какого-то возраставшего испуга:

В полдневный жар!.. в долине!.. Дагестана!..

С свинцом в груди!.. Ваше превосходительство! - вдруг завопила она раздирающим воплем и залившись слезами, - защитите сирот! Зная хлеб-соль покойного Семена Захарыча!.. Можно даже сказать аристократического!.. Г"а! - вздрогнула она вдруг, опамятовавшись и с каким-то ужасом всех осматривая, но тотчас узнала Соню. - Соня, Соня! - проговорила она кротко и ласково, как бы удивившись, что видит ее перед собой, - Соня, милая, и ты здесь?

Ее опять приподняли.

Довольно!.. Пора!.. Прощай, горемыка!.. Уездили клячу!.. Надорвала-а-ась! - крикнула она отчаянно и ненавистно и грохнулась головой о подушку.

Она вновь забылась, но это последнее забытье продолжалось недолго. Бледно-желтое, иссохшее лицо ее закинулось навзничь назад, рот раскрылся, ноги судорожно протянулись. Она глубоко-глубоко вздохнула и умерла.

Соня упала на ее труп, обхватила ее руками и так и замерла, прильнув головой к иссохшей груди покойницы. Полечка припала к ногам матери и целовала их, плача навзрыд. Коля и Леня, еще не поняв, что случилось, но предчувствуя что-то очень страшное, схватили один другого обеими руками за плечики и, уставившись один в другого глазами, вдруг вместе, разом, раскрыли рты и начали кричать. Оба еще были в костюмах: один в чалме, другая в ермолке с страусовым пером.

И каким образом этот "похвальный лист" очутился вдруг на постели, подле Катерины Ивановны? Он лежал тут же, у подушки; Раскольников видел его.

Он отошел к окну. К нему подскочил Лебезятников.

Умерла! - сказал Лебезятников.

Родион Романович, имею вам два нужных словечка передать, - подошел Свидригайлов. Лебезятников тотчас же уступил место и деликатно стушевался. Свидригайлов увел удивленного Раскольникова еще подальше в угол.

Всю эту возню, то есть похороны и прочее, я беру на себя. Знаете, были бы деньги, а ведь я вам сказал, что у меня лишние. Этих двух птенцов и эту Полечку я помещу в какие-нибудь сиротские заведения получше и положу на каждого, до совершеннолетия, по тысяче пятисот рублей капиталу, чтоб уж совсем Софья Семеновна была покойна. Да и ее из омута вытащу, потому хорошая девушка, так ли? Ну-с, так вы и передайте Авдотье Романовне, что ее десять тысяч я вот так и употребил.

С какими же целями вы так разблаготворились? - спросил Раскольников.

Э-эх! Человек недоверчивый! - засмеялся Свидригайлов. - Ведь я сказал, что эти деньги у меня лишние. Ну, а просто, по человечеству, не допускаете, что ль? Ведь не "вошь" же была она (он ткнул пальцем в тот угол, где была усопшая), как какая-нибудь старушонка процентщица. Ну, согласитесь, ну "Лужину ли, в самом деле, жить и делать мерзости, или ей умирать?" И не помоги я, так ведь "Полечка, например, туда же, по той же дороге пойдет..."

Он проговорил это в видом какого-то подмигивающего, веселого плутовства, не спуская глаз с Раскольникова. Раскольников побледнел и похолодел, слыша свои собственные выражения, сказанные Соне. Он быстро отшатнулся и дико посмотрел на Свидригайлова.

По-почему... вы знаете? - прошептал он, едва переводя дыхание.

Да ведь я здесь, через стенку, у мадам Ресслих стою. Здесь Капернаумов, а там мадам Ресслих, старинная и преданнейшая приятельница. Сосед-с.

Я, - продолжал Свидригайлов, колыхаясь от смеха, - и могу вас честью уверить, милейший Родион Романович, что удивительно вы меня заинтересовали. Ведь я сказал, что мы сойдемся, предсказал вам это, - ну вот и сошлись. И увидите, какой я складной человек. Увидите, что со мной еще можно жить...

Лужин, проснувшись на следующее утро после ссоры, попытался смириться с мыслью о разрыве с Дуней. Он успокаивал себя тем, что сможет найти более чистую и покладистую невесту. Кроме того, он злился на себя за то, что вчера сообщил о неудаче своему соседу по комнате, Лебезятникову, из-за чего тот теперь посмеивался над ним. Из дома Лужин вышел в злобном и раздражительном настроении. На службе его также ожидали неприятности: его хлопоты по одному делу в сенате не дали никакого результата. Ко всему прочему хозяин снятой им квартиры требовал выплаты неустойки в полном размере, а в мебельном магазине не хотели возвращать задаток. В мыслях Лужин то и дело возвращался к Дуне, надеясь уладить отношения с ней. Главным виновником размолвки он считал, конечно же, Раскольникова. Он злился на себя еще и за то, что не давал Дуне и Пульхерии Александровне достаточное количество денег, так как в этом случае они, как люди порядочные, чувствовали себя обязанными и не смогли так обойтись с ним. Его внимание привлекли приготовления к поминкам в комнате Катерины Ивановны. Он также был приглашен на них, но со всеми хлопотами и проблемами позабыл об этом. От хозяйки он узнал, что поминки готовились торжественные и пышные, что на них были приглашены почти все жильцы, а также Раскольников.

В свою комнату Лужин вернулся в еще более скверном настроении. Лебезятников все это утро находился дома. Он презирал и ненавидел Лебезятникова, который в прошлом был его питомцем. Узнав о Лебезятникове еще в Петербурге, Лужин решил остановиться у него отчасти из-за экономии, отчасти из-за того, что он принадлежал к прогрессистам из самых передовых молодых людей и якобы играл важную роль в каких-то кружках, о чем Лужин узнал еще в провинции. Лужин был наслышан о каких-то прогрессистах, нигилистах, обличителях и т. д. Сам же он больше всего боялся обличения. Поэтому, направляясь в Петербург, Лужин решил в первую очередь разузнать о представителях новомодных течений и при необходимости на всякий случай сблизиться с «молодыми поколениями нашими». Он надеялся, что в этом ему поможет Андрей Семенович Лебезятников, хотя он показался ему человеком «пошленьким и простоватым».

Этот Андрей Семенович был худосочный и золотушный человечек малого роста, где-то служивший и до странности белокурый, с бакенбардами, в виде котлет, которыми он очень гордился. Сверх того, у него почти постоянно болели глаза. Сердце у него было довольно мягкое, но речь весьма самоуверенная, а иной раз чрезвычайно даже заносчивая, - что, в сравнении с фигуркой его, почти всегда выходило смешно. У Амалии Ивановны он считался, впрочем, в числе довольно почетных жильцов, то есть не пьянствовал и за квартиру платил исправно. Несмотря на все эти качества, Андрей Семенович действительно был глуповат. Прикомандировался же он к прогрессу и к «молодым поколениям нашим», - по страсти. Это был один из того бесчисленного и разноличного легиона пошляков, дохленьких недоносков и всему недоучившихся самодуров, которые мигом пристают непременно к самой модной ходячей идее, чтобы тотчас же опошлить ее, чтобы мигом окарикатурить все, чему они же иногда самым искренним образом служат.

Лебезятников также испытывал неприязнь к своему бывшему опекуну, хотя порой заводил с ним разговоры о всяких «прогрессивных» идеях. Этим утром Лебезятников находил Лужина особенно злобным и раздраженным. Его бывший опекун разложил на столе кредитки, делая вид, что занимается важным делом. В действительности он хотел вызвать зависть Лебезятникова. Однако Андрей Семенович догадался об этом и попытался заговорить со своим бывшим опекуном. Лебезятников рассказал, что он планирует устроить коммуну, в которую собирается вовлечь и Соню, которую когда-то сам и выжил из квартиры. Пока же он «продолжал развивать» девушку и удивлялся тому, что она до сих пор ведет себя с ним так, как будто стыдится. Воспользовавшись тем, что зашел разговор о Соне, Лужин попросил Лебезятникова позвать ее к нему в комнату.

Минут через пять Лебезятников возвратился с Сонечкой. Та вошла в чрезвычайном удивлении и, по обыкновению своему, робея. Петр Петрович встретил ее «ласково и вежливо», впрочем, с некоторым оттенком какой-то веселой фамильярности... Он поспешил ее «ободрить» и посадил за стол напротив себя...

Во-первых, вы, пожалуйста, извините меня, Софья Семеновна, перед многоуважаемой вашей мамашей... Так ведь, кажется? Заместо матери приходится вам Катерина-то Ивановна? - начал Петр Петрович весьма солидно, но, впрочем, довольно ласково. Видно было, что он имеет самые дружественные намерения.

Так точно-с, так-с; заместо матери-с, - торопливо и пугливо ответила Соня.

Ну-с, так вот и извините меня перед нею, что я, по обстоя- тельствам независящим, принужден манкировать и не буду у вас на блинах... то есть на поминках, несмотря на милый зов вашей мамаши...

Случилось мне вчера, мимоходом, перекинуть слова два с несчастною Катериной Ивановной. Двух слов достаточно было узнать, что она находится в состоянии - противоестественном, если только можно так выразиться...

Да-с... в противоестественном-с, - торопясь поддакивала Соня.

Или проще и понятнее сказать - в больном.

Да-с, проще и понят... да-с, больна-с.

Так-с. Так вот, по чувству гуманности и-и-и, так сказать, сострадания, я бы желал быть, с своей стороны, чем-нибудь полезным, предвидя неизбежно несчастную участь ее. Кажется, и все беднейшее семейство это от вас одной теперь только и зависит...

Петр Петрович вручил Соне десятирублевый кредитный билет. Девушка взяла деньги и поспешила откланяться. Лужин проводил ее до дверей и крайне смущенная Соня вернулась к Катерине Ивановне. Андрей Семенович Лебезятников, присутствовавший во время этой сцены в комнате, признал поступок Лужина гуманным и благородным.

Гордость бедных и тщеславие побудили Катерину Ивановну потратить почти половину полученных от Раскольникова денег на поминки. В приготовлениях помогала и Амалия Ивановна, квартирная хозяйка, с которой прежде Катерина Ивановна враждовала.

Амалия Ивановна всем сердцем решилась участвовать во всех хлопотах: она взялась накрыть стол, доставить белье, посуду и проч. и приготовить на своей кухне кушанье. Ее уполномочила во всем и оставила по себе Катерина Ивановна, сама отправляясь на кладбище. Действительно, все было приготовлено на славу: стол был накрыт даже довольно чисто, посуда, вилки, ножи, рюмки, стаканы, чашки - все это, конечно, было сборное, разнофасонное и разнокалиберное, от разных жильцов, но все было к известному часу на своем месте, и Амалия Ивановна, чувствуя, что отлично исполнила дело, встретила возвратившихся даже с некоторою гордостию, вся разодетая, в чепце с новыми траурными лентами и в черном платье...

К неудовольствию Катерины Ивановны из всех приглашенных ею «солидных» лиц, никто не пришел. Не явился Лужин, пообещавший Катерине Ивановне выхлопотать ей пенсию, и даже Лебезятников.

Одним словом, Катерина Ивановна поневоле должна была встретить всех с удвоенною важностию и даже с высокомерием. Особенно строго оглядела она некоторых и свысока пригласила сесть за стол. Считая почему-то, что за всех не явившихся должна быть в ответе Амалия Ивановна, она вдруг стала обращаться с ней до крайности небрежно, что та немедленно заметила и до крайности была этим пикирована. Такое начало не предвещало хорошего конца...

Когда все вернулись с кладбища, пришел Раскольников. Катерина Ивановна радостно встретила его, посадила за столом по левую руку от себя (по правую сидела Амалия Ивановна) и полушепотом стала воодушевленно рассказывать ему про приготовления к поминкам, делая язвительные замечания в адрес хозяйки, Амалии Ивановны. Вошедшая в комнату Соня передала ей извинения от имени Лужина, стараясь говорить так, чтобы другие тоже услышали. Катерина Ивановна была возбуждена и близка к истерике. Разговор ее время от времени прерывался сильным кашлем.

Раскольников сидел и слушал молча и с отвращением. Ел же он, только разве из учтивости прикасаясь к кускам, которые поминутно накладывала на его тарелку Катерина Ивановна, и то только, чтоб ее не обидеть. Он пристально приглядывался к Соне. Но Соня становилась все тревожнее и озабоченнее; она тоже предчувствовала, что поминки мирно не кончатся, и со страхом следила за возраставшим раздражением Катерины Ивановны. Ей, между прочим, было известно, что главною причиной, по которой обе приезжие дамы так презрительно обошлись с приглашением Катерины Ивановны, была она, Соня...

Соня, зная характер Катерины Ивановны, боялась, что все это плохо кончится. И ее опасения оказались не напрасны.

Соня предчувствовала, что Катерине Ивановне как-нибудь уже это известно, а обида ей, Соне, значила для Катерины Ивановны более, чем обида ей лично, ее детям, ее папеньке, одним словом, была обидой смертельною, и Соня знала, что уж Катерина Ивановна теперь не успокоится, «пока не докажет этим шлепохвосткам, что они обе», и т. д., и т. д...

Катерина Ивановна сообщила присутствующим, что в скором времени собирается вместе с детьми переехать в другой город, всерьез заняться воспитанием детей, рассказывала об учителях гимназии и об одном старичке-французе, который учил французскому языку ее саму. Когда она сказала, что собирается взять собой и Соню, которая будет ей во всем помогать, на другом конце стола кто-то фыркнул. Катерина Ивановна постаралась сделать вид, что ничего не произошло, и принялась превозносить достоинства Сони, «ее смирение и святость». Поцеловав Соню, она неожиданно расплакалась, заметив, что закуска уже кончилась и пора разносить чай.

В эту самую минуту Амалия Ивановна, уже окончательно обиженная тем, что во всем разговоре она не принимала ни малейшего участия и что ее даже совсем не слушают, вдруг рискнула на последнюю попытку и, с потаенною тоской, осмелилась сообщить Катерине Ивановне одно чрезвычайно дельное и глубокомысленное замечание о том, что в будущем пансионе надо обращать особенное внимание на чистое белье девиц (ди ве’ше) и что «непремен должен буль одна такая хороши дам (ди даме), чтоб карашо про белье смотрель», и второе, «чтоб все молоды девиц тихонько по ночам никакой роман не читаль». Катерина Ивановна, которая действительно была расстроена и очень устала и которой уже совсем надоели поминки, тотчас же «отрезала» Амалии Ивановне, что та «мелет вздор» и ничего не понимает; что заботы об ди веше дело кастелянши, а не директрисы благородного пансиона; а что касается до чтения романов, так уж это просто даже неприличности, и что она просит ее замолчать.

Между Катериной Ивановной и Амалией Ивановной вспыхнула ссора.

Амалия Ивановна забегала по комнате, крича изо всех сил, что она хозяйка и чтоб Катерина Ивановна «в сию минуту съезжаль с квартир»; затем бросилась для чего-то обирать со стола серебряные ложки. Поднялся гам и грохот; дети заплакали. Соня бросилась было удерживать Катерину Ивановну; но когда Амалия Ивановна вдруг закричала что-то про желтый билет, Катерина Ивановна отпихнула Соню и пустилась к Амалии Ивановне, чтобы немедленно привести свою угрозу, насчет чепчика, в исполнение. В эту минуту отворилась дверь, и на пороге комнаты вдруг показался Петр Петрович Лужин. Он стоял и строгим, внимательным взглядом оглядывал всю компанию. Катерина Ивановна бросилась к нему.

Екатерина Ивановна обратилась к Лужину с просьбой защитить ее и сирот от хозяйки, но он отмахнулся от нее и как-то странно захохотал. Лужин заявил, что не намерен участвовать в ссорах и желает объясниться с Соней. Он во всеуслышание заявил, что с его стола исчезло сто рублей, когда в комнате была Соня.

Совершенное молчание воцарилось в комнате. Даже плакавшие дети затихли. Соня стояла мертво-бледная, смотрела на Лужина и ничего не могла отвечать. Она как будто еще и не понимала...

Ну-с, так как же-с? - спросил Лужин, пристально смотря на нее.

Я не знаю... Я ничего не знаю... - слабым голосом проговорила наконец Соня.

Нет? Не знаете? - переспросил Лужин и еще несколько секунд помолчал. - Подумайте, мадемуазель, - начал он строго, но все еще как будто увещевая, - обсудите, я согласен вам дать еще время на размышление. Извольте видеть-с: если б я не был так уверен, то уж, разумеется, при моей опытности, не рискнул бы так прямо вас обвинить; ибо за подобное, прямое и гласное, но ложное или даже только ошибочное обвинение я, в некотором смысле, сам отвечаю...

Я ничего не брала у вас, - прошептала в ужасе Соня, - вы дали мне десять рублей, вот возьмите их. - Соня вынула из кармана платок, отыскала узелок, развязала его, вынула десятирублевую бумажку и протянула руку Лужину.

А в остальных ста рублях вы так и не признаетесь? - укоризненно и настойчиво произнес он, не принимая билета.

Соня осмотрелась кругом. Все глядели на нее с такими ужасными, строгими, насмешливыми, ненавистными лицами. Она взглянула на Раскольникова... тот стоял у стены, сложив накрест руки, и огненным взглядом смотрел на нее.

О господи! - вырвалось у Сони.

Лужин потребовал позвать полицию. Катерина Ивановна, как будто опомнившись, бросилась к Соне и обняла ее. Желая доказать присутствующим, что ее падчерица ничего не брала, она начала выворачивать карманы ее платья, и на пол упала сторублевая банкнота.

Петр Петрович нагнулся, взял бумажку двумя пальцами с пола, поднял всем на вид и развернул...

Со всех сторон полетели восклицания. Раскольников молчал, не спуская глаз с Сони, изредка, но быстро переводя их на Лужина. Соня стояла на том же месте, как без памяти: она почти даже не была и удивлена. Вдруг краска залила ей все лицо; она вскрикнула и закрылась руками.

Нет, это не я! Я не брала! Я не знаю! - закричала она, разрывающим сердце воплем, и бросилась к Катерине Ивановне. Та схватила ее и крепко прижала к себе, как будто грудью желая защитить ее ото всех.

Соня! Соня! Я не верю! Видишь, я не верю! - кричала (несмотря на всю очевидность) Катерина Ивановна, сотрясая ее в руках своих, как ребенка, целуя ее бессчетно, ловя ее руки и, так и впиваясь, целуя их...

Плач бедной, чахоточной, сиротливой Катерины Ивановны произвел, казалось, сильный эффект на публику...

Лужин заявил, что публично прощает Соню, и в этот момент в комнату вошел Лебезятников, заявивший во всеуслышание, что Лужин - подлый человек.

Вы... клеветник... - горячо проговорил Лебезятников, строго смотря на него своими подслеповатыми глазками... Опять снова воцарилось молчание. Петр Петрович почти даже потерялся, особенно в первое мгновение.

Если это вы мне... - начал он, заикаясь, - да что с вами? В уме ли вы?..

Я видел, видел! - кричал и подтверждал Лебезятников, - и хоть это против моих убеждений, но я готов сей же час принять в суде какую угодно присягу, потому что я видел, как вы ей тихонько подсунули! Только я-то, дурак, подумал, что вы из благодеяния подсунули! В дверях, прощаясь с нею, когда она повернулась и когда вы ей жали одной рукой руку, другою, левой, вы и положили ей тихонько в карман бумажку. Я видел! Видел!

Лужин побледнел.

Что вы врете! - дерзко вскричал он, - да и как вы могли, стоя у окна, разглядеть бумажку? Вам померещилось... на подслепые глаза. Вы бредите!

Лебезятников, увидев, что Лужин незаметно подложил девушке бумажку, подумал тогда, что он делает это из благородства, чтобы избежать слов благодарности. Но при этом подумал, что Соня, не зная, что у нее в кармане находится сто рублей, может их случайно выронить. Он решил прийти и сообщить девушке о том, что ей подложены деньги. Лебезятников не раз повторил, что готов поклясться во всем полицейским, но не может понять, зачем Лужину было совершать такой низкий поступок.

Я могу объяснить, для чего он рискнул на такой поступок, и, если надо, сам присягу приму! - твердым голосом произнес, наконец, Раскольников и выступил вперед.

Он был по-видимому тверд и спокоен. Всем как-то ясно стало, при одном только взгляде на него, что он действительно знает, в чем дело, и что дошло до развязки.

Раскольников объяснил присутствующим цель поступка Лужина. Он рассказал о ссоре, которая несколько дней тому назад произошла в номере, где остановились Дуня и Пульхерия Александровна, и о письме, в котором Лужин сообщал, что Родион отдал деньги Соне (а не Катерине Ивановне, как это было на самом деле), причем намекнул на какую-то связь между ним и Соней. Убеждая всех в том, что Соня - воровка, Лужин хотел доказать матери и сестре Раскольникова справедливость своих подозрений. Таким образом он стремился поссорить Раскольникова с его родными.

Соня слушала с напряжением, но как будто тоже не все понимала, точно просыпалась от обморока. Она только не спускала своих глаз с Раскольникова, чувствуя, что в нем вся ее защита... Раскольников попросил было опять говорить, но ему уже не дали докончить: все кричали и теснились около Лужина с ругательствами и угрозами. Но Петр Петрович не струсил. Видя, что уже дело по обвинению Сони вполне проиграно, он прямо прибегнул к наглости.

Он заявил, что собирается подать в суд, найти управу на «безбожников, возмутителей и вольнодумцев», после чего протиснулся через толпу и ушел. Лебезятников крикнул ему вдогонку, чтобы он немедленно съезжал с квартиры, на что Лужин ответил, что он и сам уже решил съехать.

Соня, робкая от природы, и прежде знала, что ее легче погубить, чем кого бы то ни было, а уж обидеть ее всякий мог почти безнаказанно. Но все-таки, до самой этой минуты, ей казалось, что можно как-нибудь избегнуть беды - осторожностию, кротостию, покорностию перед всем и каждым. Разочарование ее было слишком тяжело. Она, конечно, с терпением и почти безропотно могла все перенести - даже это. Но в первую, минуту уж слишком тяжело стало. Несмотря на свое торжество и на свое оправдание, - когда прошел первый испуг и первый столбняк, когда она поняла и сообразила все ясно, - чувство беспомощности и обиды мучительно стеснило ей сердце. С ней началась истерика. Наконец, не выдержав, она бросилась вон из комнаты и побежала домой...

Амалия Ивановна кинулась к Катерине Ивановне с криком: «Долой с квартир! Сейчас! Марш!», хватая вещи, которые попадались ей под руку, и скидывая их на пол.

Жильцы горланили кто в лес, кто по дрова - иные договаривали, что умели, о случившемся событии; другие ссорились и ругались; иные затянули песни...

«А теперь пора и мне! - подумал Раскольников. - Ну-тка, Софья Семеновна, посмотрим, что вы станете теперь говорить!»

И он отправился на квартиру Сони.

Направляясь к Соне, Раскольников чувствовал, что должен сказать ей, кто убил Лизавету. Одновременно он предчувствовал, что результатом этого признания будет страшное мучение. Подходя к квартире, которую снимала Соня, он ощущал бессилие и страх, но сознавал «свое бессилие перед необходимостью» рассказать ей все.

Она сидела, облокотясь на столик и закрыв лицо руками, но, увидев Раскольникова, поскорей встала и пошла к нему навстречу, точно ждала его.

Что бы со мной без вас-то было! - быстро проговорила она, сойдясь с ним среди комнаты...

Страдание выразилось в лице ее.

Только не говорите со мной как вчера! - прервала она его. - Пожалуйста, уж не начинайте. И так мучений довольно...

Рассказав, чем закончились поминки у Катерины Ивановны, Раскольников спросил у Сони, как бы она поступила, если бы ей нужно было решить, умереть ли Лужину или Катерине Ивановне. Соня ответила, что предчувствовала, что Родион задаст ей такой вопрос, но она не знает Божьего промысла, она не судья и не ей решать, кому жить, а кому не жить. Девушка попросила Раскольникова говорить прямо, и Родион признался ей, что это он убил старуху и Лизавету.

Господи! - вырвался ужасный вопль из груди ее. Бессильно упала она на постель, лицом в подушки. Но через мгновение быстро приподнялась, быстро придвинулась к нему, схватила его за обе руки и, крепко сжимая их, как в тисках, тонкими своими пальцами, стала опять неподвижно, точно приклеившись, смотреть в его лицо. Этим последним, отчаянным взглядом она хотела высмотреть и уловить хоть какую-нибудь последнюю себе надежду. Но надежды не было; сомнения не оставалось никакого; все было так!..

Как бы себя не помня, она вскочила и, ломая руки, дошла до средины комнаты; но быстро воротилась и села опять подле него, почти прикасаясь к нему плечом к плечу. Вдруг, точно пронзенная, она вздрогнула, вскрикнула и бросилась, сама не зная для чего перед ним на колени.

Что вы, что вы это над собой сделали! - отчаянно проговорила она и, вскочив с колен, бросилась ему на шею, обняла его и крепко-крепко сжала его руками...

Понимая, что Раскольников еще не до конца осознал тяжесть своего поступка, Соня начала расспрашивать его о подробностях преступления.

Знаешь, Соня, - сказал он вдруг с каким-то вдохновением, - знаешь, что я тебе скажу: если б только я зарезал из того, что голоден был, - продолжал он, упирая в каждое слово и загадочно, но искренно смотря на нее, - то я бы теперь... счастлив был! Знай ты это!..

Он замолчал и долго обдумывал.

Штука в том: я задал себе один раз такой вопрос: что если бы, например, на моем месте случился Наполеон и не было бы у него, чтобы карьеру начать, ни Тулона, ни Египта, ни перехода через Монблан, а была бы вместо этих красивых и монументальных вещей просто-запросто одна какая-нибудь смешная старушонка, легистраторша, которую вдобавок надо убить, чтоб из сундука у ней деньги стащить (для карьеры-то, понимаешь?), ну, так решился ли бы он на это, если бы другого выхода не было? Не покоробился ли бы оттого, что это уж слишком не монументально и... и грешно? Ну, так я тебе говорю, что на этом «вопросе» я промучился ужасно долго, так что ужасно стыдно мне стало, когда я наконец догадался (вдруг как-то), что не только его не покоробило бы, но даже и в голову бы ему не пришло, что это не монументально... и даже не понял бы он совсем: чего тут коробиться? И уж если бы только не было ему другой дороги, то задушил бы так, что и пикнуть бы не дал, без всякой задумчивости!.. Ну и я... вышел из задумчивости... задушил... по примеру авторитета... И это точь-в-точь так и было! Тебе смешно? Да, Соня, тут всего смешнее то, что, может, именно оно так и было...

Соне вовсе не было смешно.

Вы лучше говорите мне прямо... без примеров, - еще робче и чуть слышно попросила она...

Я ведь только вошь убил, Соня, бесполезную, гадкую, зловредную.

«...Я хотел Наполеоном сделаться, оттого и убил...», - объяснял Раскольников Соне. Наполеону и в голову бы не пришло задумываться над тем, убивать старушку или нет, если бы это ему было нужно. Он, Раскольников, убил всего лишь вошь, бесполезную, гадкую, зловредную. Нет, опровергал он сам себя, не вошь, но он захотел осмелиться и убил... Главным мотивом убийства, по словам Раскольникова, было его стремление найти ответ на вопрос:

«...вошь ли я, как все, или человек?.. Тварь ли я дрожащая или право имею... Черт-то меня тогда потащил, а уж после того мне объяснил, что не имел я права туда ходить, потому что я такая же точно вошь, как и все!.. Разве я старушонку убил? Я себя убил!..»

Раскольников, говоря это, хоть и смотрел на Соню, но уж не заботился более: поймет она или нет. Лихорадка вполне охватила его. Он был в каком-то мрачном восторге. (Действительно, он слишком долго ни с кем не говорил!) Соня поняла, что этот мрачный катехизис стал его верой и законом...

Он облокотился на колена и, как в клещах, стиснул себе ладонями голову.

Экое страдание! - вырвался мучительный вопль у Сони.

Ну, что теперь делать, говори! - спросил он, вдруг подняв голову и с безобразно искаженным от отчаяния лицом смотря на нее.

Соня ответила ему, что он должен выйти на перекрес- ток, поцеловать землю, которую он осквернил убийством, поклониться на все четыре стороны и сказать всем вслух: «Я убил!» Должен принять страдание и искупить им свою вину. Но он не хотел каяться перед людьми, которые «миллионами людей изводят, да еще за добродетель почитают...» По его мнению, они «плуты и подлецы... ничего не поймут...»

Я еще с ними поборюсь, и ничего не сделают. Нет у них настоящих улик. Вчера я был в большой опасности и думал, что уж погиб; сегодня же дело поправилось. Все улики их о двух концах, то есть их обвинения я в свою же пользу могу обратить, понимаешь?..

Оба сидели рядом, грустные и убитые, как бы после бури выброшенные на пустой берег одни. Он смотрел на Соню и чувствовал, как много на нем было ее любви, и странно, ему стало вдруг тяжело и больно, что его так любят. Да, это было странное и ужасное ощущение! Идя к Соне, он чувствовал, что в ней вся его надежда и весь исход; он думал сложить хоть часть своих мук, и вдруг, теперь, когда все сердце ее обратилось к нему, он вдруг почувствовал и сознал, что он стал беспримерно несчастнее, чем был прежде.

Соня, - сказал он, - уж лучше не ходи ко мне, когда я буду в остроге сидеть.

Соня не ответила, она плакала. Прошло несколько минут.

Есть на тебе крест? - вдруг неожиданно спросила она, точно вдруг вспомнила.

Он сначала не понял вопроса.

Нет, ведь нет? На, возьми вот этот, кипарисный. У меня другой остался, медный, Лизаветин. Мы с Лизаветой крестами поменялись, она мне свой крест, а я ей свой образок дала. Я теперь Лизаветин стану носить, а этот тебе. Возьми... ведь мой! Ведь мой! - упрашивала она. - Вместе ведь страдать пойдем, вместе и крест понесем!..

Дай! - сказал Раскольников. Ему не хотелось ее огорчить. Но он тотчас же отдернул протянутую за крестом руку.

Не теперь, Соня. Лучше потом, - прибавил он, чтоб ее успокоить.

Да, да, лучше, лучше, - подхватила она с увлечением...

В это мгновение кто-то три раза стукнул в дверь.

Софья Семеновна, можно к вам? - послышался чей-то очень знакомый вежливый голос.

Соня бросилась к дверям в испуге. Белокурая физиономия господина Лебезятникова заглянула в комнату.

Встревоженный Лебезятников сообщил Раскольникову и Соне, что Катерина Ивановна потеряла рассудок: ходила к бывшему начальнику своего мужа, устроила там скандал, пришла домой, начала бить детей, шить им какие-то шапочки, собиралась вывести их на улицу, ходить по дворам и колотить в таз, вместо музыки, и хотела, чтобы дети пели и плясали... Не дослушав его до конца, Соня выбежала из комнаты, и вслед за ней вышли Раскольников и Лебезятников.

Раскольников направился в свою каморку. Зайдя в комнату, он почувствовал себя ужасно одиноким.

Да, он почувствовал еще раз, что, может быть, действительно возненавидит Соню, и именно теперь, когда сделал ее несчастнее. «Зачем ходил он к ней просить ее слез? Зачем ему так необходимо заедать ее жизнь? О, подлость!»

Я останусь один! - проговорил он вдруг решительно, - и не будет она ходить в острог!

Минут через пять он поднял голову и странно улыбнулся. Это была странная мысль: «Может, в каторге-то действительно лучше», - подумалось ему вдруг.

Когда он размышлял подобным образом, в комнату вошла Авдотья Романовна.

Он молча и как-то без мысли посмотрел на нее.

Не сердись, брат, я только на одну минуту, - сказала Дуня. - Брат, я теперь знаю все, все. Мне Дмитрий Прокофьич все объяснил и рассказал. Тебя преследуют и мучают по глупому и гнусному подозрению... Дмитрий Прокофьич сказал мне, что никакой нет опасности и что напрасно ты с таким ужасом это принимаешь. Я не так думаю и вполне понимаю, как возмущено в тебе все и что это негодование может оставить следы навеки. Этого я боюсь. За то, что ты нас бросил, я тебя не сужу и не смею судить... А теперь я пришла только сказать (Дуня стала подыматься с места), что если, на случай, я тебе в чем понадоблюсь или понадобится тебе... вся моя жизнь, или что... то кликни меня, я приду. Прощай!

Она круто повернула и пошла к двери.

Дуня! - остановил ее Раскольников, встал и подошел к ней, - этот Разумихин, Дмитрий Прокофьич, очень хороший человек...

Дуня вся вспыхнула, потом вдруг встревожилась:

Да что это, брат, разве мы в самом деле навеки расстаемся, что ты мне... такие завещания делаешь?

Все равно... прощай...

Он отворотился и пошел от нее к окну. Она постояла, посмотрела на него беспокойно и вышла в тревоге.

Раскольников вышел из дома и почувствовал, как на него наваливается тоска, предчувствие долгих лет, наполненных этой тоской. В этот момент его неожиданно окликнул Лебезятников, сообщивший, что Катерина Ивановна исполнила свое намерение: ушла с квартиры и увела с собой детей.

На канаве, не очень далеко от моста и не доходя двух домов от дома, где жила Соня, столпилась куча народу... Хриплый, надорванный голос Катерины Ивановны слышался еще от моста. И действительно, это было странное зрелище, способное заинтересовать уличную публику. Катерина Ивановна в своем стареньком платье, в драдедамовой шали и в изломанной соломенной шляпке, сбившейся безобразным комком на сторону, была действительно в настоящем исступлении... Она бросалась к детям, кричала на них, угова- ривала, учила их тут же при народе, как плясать и петь, начинала им растолковывать, для чего это нужно, приходила в отчаяние от их непонятливости, била их... Потом, не докончив, бросалась к публике; если замечала чуть-чуть хорошо одетого человека, остановившегося поглядеть, то тотчас пускалась объяснять ему, что вот, дескать, до чего доведены дети «из благородного, можно даже сказать, аристократического дома»...

Соня ходила следом за Катериной Ивановной и пыталась образумить бедную женщину, но ее попытки ни к чему не приводили. Раскольников тоже попытался ее успокоить и убедить вернуться, сказав, что благородной даме не пристало ходить на улице, тем более той, которая готовилась стать директрисой благородного пансиона (об этом заявила вдова Мармеладова на поминках). В ответ на это Катерина Ивановна, закатываясь от смеха, сказала, что ее мечта разбилась и теперь они никому не нужны. Между тем сквозь толпу зевак пробивался городовой с солдатами, намеревавшийся восстановить порядок.

Но в то же время один господин в вицмундире и в шинели, солидный чиновник лет пятидесяти, с орденом на шее (последнее было очень приятно Катерине Ивановне и повлияло на городового), приблизился и молча подал Катерине Ивановне трехрублевую зелененькую кредитку. В лице его выражалось искреннее сострадание. Катерина Ивановна приняла и вежливо, даже церемонно, ему поклонилась.

Городовой потребовал прекратить безобразие и, поняв, что женщина не в себе, попытался ее успокоить и отвести домой. Но случилось так, что младшие дети, напуганные поведением матери, увидев солдат, еще больше испугались и бросились бежать. Катерина Ивановна, плача и задыхаясь, побежала их догонять, но споткнулась и упала. Вокруг нее собралась толпа людей. Соня подумала, что она упала и разбилась головой о камень.

Но когда разглядели хорошенько Катерину Ивановну, то увидали, что она вовсе не разбилась о камень, как подумала Соня, а что кровь, обагрившая мостовую, хлынула из ее груди горлом...

Стараниями чиновника дело это уладилось, даже городовой помогал переносить Катерину Ивановну. Внесли ее к Соне почти замертво и положили на постель. Кровотечение еще продолжалось, но она как бы начинала приходить в себя. В комнату вошли разом, кроме Сони, Раскольников и Лебезятников, чиновник и городовой, разогнавший предварительно толпу, из которой некоторые провожали до самых дверей. Полечка ввела, держа за руки, Колю и Леню, дрожавших и плакавших... Между всею этою публикой появился вдруг и Свидригайлов. Раскольников с удивлением посмотрел на него, не понимая, откуда он явился, и не помня его в толпе.

Катерина Ивановна, ненадолго придя в себя, умерла. Свидригайлов предложил оплатить похороны, устроить детей в приют и на каждого положить в банк по тысяче пятьсот рублей до совершеннолетия. Свои благие намерения он объяснил желанием «вытащить из омута» и Соню. Из речей Свидригайлова Раскольников понял, что тот слышал его разговор с Соней. Свидригайлов и сам не отрицал этого.

Я, - продолжал Свидригайлов, колыхаясь от смеха, - и могу вас честью уверить, милейший Родион Романович, что удивительно вы меня заинтересовали. Ведь я сказал, что мы сойдемся, предсказал вам то, - ну вот и сошлись. И увидите, какой я складной человек. Увидите, что со мной еще можно жить...

«Я под судом и всё расскажу. Я всё запишу. Я для себя пишу, но пусть прочтут и другие, и все судьи мои, если хотят. Это исповедь. Ничего не утаю.

Как это все началось – нечего говорить. Начну прямо с того, как всё это исполнилось. Дней за пять до этого дня я ходил как сумасшедший. Никогда не скажу, что я был тогда и в самом деле сумасшедший, и не хочу себя этой ложью оправдывать. Не хочу, не хочу! Я был в полном уме. Я говорю только, что ходил как сумасшедший, и это правда было. Я всё по городу тогда ходил, так, слонялся, и до того доходило, что даже в забытье в какое-то впадал. Это, впрочем, могло быть отчасти и от голоду, потому что, уже целый месяц, право, не знаю, что ел. Хозяйка, видя, что я из университета вышел, не стала мне отпускать обеда. Так разве Настасья что от себя принесет. Впрочем, что ж я! совсем не в том главная причина была! голод был тут третьестепенная вещь и я очень хорошо помню, что даже и внимание не обращал во всё то самое последнее время: хочу ли я есть или нет? Даже не чувствовал. Всё, всё поглощалось моим проектом, чтоб привести его в исполнение. Я уже и не обдумывал его тогда, в последнее время, когда слонялся, потому что уже прежде всё было обдумано и всё порешил. А меня только тянуло, даже как-то механически тянуло поскорее всё исполнить и порешить, чтоб уже как-нибудь да развязаться с этим. А отказаться я не мог… не мог… Я болен делался, и если б это продлилось еще долее, то с ума бы сошел, или всё на себя доказал, или… уж и не знаю, что было бы.

По правде, во всю эту последнюю неделю хорошо и отчетливо помню только то, как встретился с Мармеладовым. Впрочем, это, может быть, потому, что я давно уже ни с кем тогда не встречался и всё оставался один, так что встреча с каким бы то ни было человеком как бы заклеймилась во мне. Об Мармеладове же потому особенно запишу, что во всем моем деле эта встреча играет большую дальнейшую роль. Это ровно за четыре дня до девятого числа было. Остальная же вся неделя у меня, как в тумане, мелькает. Иное припоминаю теперь с необыкновенною ясностию, а другое как будто во сне только видел. Про весь тот день, как Мармеладова встретил, совершенно ничего не помню. Совершенно. В девять часов вечера – так я думаю – очутился я в C-м переулке подле распивочной. В распивочные доселе я никогда не входил, и теперь вошел не по тому одному, что меня действительно мучила ужасная жажда и хотелось пива выпить, а потому, что вдруг, неизвестно почему, захотелось хоть с какими-нибудь людьми столкнуться. Иначе я бы упал на улице, голова хотела треснуть, и хоть для меня тогда было неосторожно входить, но я уж не рассуждал и вошел.

Даже не помню и того отчетливо, как я подошел к застойке, снял свое серебряное крошечное колечко, из какого-то монастыря, от матери еще досталось, и как-то уговорился, что мне дадут за него бутылку пива. Затем я сел, и, как выпил первый стакан, мысли мои тотчас, в одну минуту какую-нибудь, прояснели, и затем весь этот вечер, с этого первого стакана, я помню так, как будто он в памяти у меня отчеканился.

В распивочной было мало народу. Когда я вошел, вышла целая толпа, человек пять, с одной девкой и с гармонией. Остались потом один пьяный, который спал или дремал на лавке, товарищ его, толстый, в сибирке, который сидел хмельной, но немного, тоже за пивом, и Мармеладов, которого я до тех пор никогда не встречал. Сидел он за полштофом и изредка отпивал из него, наливая в стаканчик и посматривая кругом, в каком-то как мне показалось, даже волнении. Потому во всё это время вошло человека два, три, не помню хорошо каких. Всё голь. А я сам был совершенно в лохмотьях.

Хозяин распивочной был в другой комнате, но часто входил в нашу, спускаясь к нам вниз по ступенькам. Он был в сапогах с красными отворотами, в сибирке и в страшно засаленном атласном черном жилете. За застойкой стоял, кроме того, мальчик и был еще другой мальчик, который подавал, если что спрашивали. Стояли крошеные огурцы, ржаные сухари и какая-то соленая рыба. Атмосфера была душная, да и погода тогда стояла знойная, жаркая, июльская, так что в распивочной было даже нестерпимо сидеть, и всё до того было пропитано винным запахом, что, мне кажется, с одного этого воздуха можно в десять минут было пьяным напиться.

Я невольно обратил внимание на Мармеладова, может быть именно потому, что и сам он обращал на меня внимание, и кажется, с самого начала ему хотелось ужасно заговорить, – и именно со мной, на тех же, которые были кроме нас в распивочной, он, видимо, с пренебрежением смотрел и даже чуть не свысока, считая себя принадлежащим к более высшему обществу. Это был человек лет сорока пяти, среднего роста, с проседью и с большой лысиной, с отекшим от постоянного пьянства желтым, даже зеленоватым лицом и с припухшими веками, из-за которых светились крошечные, как щелочки, но одушевленные глаза. Взгляд его даже мое обратил внимание; а я ничем тогда, кроме одного, не мог особенно интересоваться. Но во взгляде этом светилась какая-то восторженность. Пожалуй, и смысл, и ум, и в то же время тотчас же как бы безумие, – не умею иначе выразиться. Одет он был в какой-то оборванный фрак с совершенно осыпавшимися пуговицами, в нанковый жилет, из-под которого виднелась манишка, вся скомканная, запачканная и залитая (VII, 96–99). И наконец, после возвращения в Петербург в ноябре – декабре 1865 г. форма повествования от лица Раскольникова была оставлена и заменена дававшей более широкие возможности для изображения картины окружающего мира и психологического анализа души героя формой повествования от автора. Достоевский так писал о мотивах, побудивших его предпочесть такую форму: «Перерыть все вопросы в этом романе. Рассказ от себя, а не от него. Если же исповедь, то уж слишком до последней крайности, надо все уяснять. Чтоб каждое мгновение рассказа всё было ясно <…> Исповедью в иных пунктах будет не целомудренно и трудно себе представить, для чего написано. Но от автора. Нужно слишком много наивности и откровенности. Предположить нужно автора существом всеведущим и не погрешающим, выставляющим всем на вид одного из членов нового поколения» (VII, 146, 148–149).

Роман Федора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание» был написан в 1866 году. Замысел произведения появился у писателя еще в 1859, когда он отбывал наказание на каторге. Изначально Достоевский собирался написать роман «Преступление и наказание» в форме исповеди, но в процессе работы первоначальная идея постепенно изменилась и, описывая свое новое произведение редактору журнала «Русский вестник» (в котором книгу впервые напечатали), автор характеризует роман как «психологический отчет одного произведения».

«Преступление и наказание» относится к литературному течению реализм, написано в жанре философско-психологического полифонического романа, так как идеи героев в произведении равноправны между собой, а автор стоит рядом с персонажами, а не над ними.

Составленное по «Преступлению и наказанию» краткое содержание по главам и частям позволяет ознакомиться с ключевыми моментами романа, подготовиться к уроку литературы в 10 классе или контрольной работе. Представленный на нашем сайте пересказ романа вы можете читать онлайн либо сохранить на любой электронный носитель.

Главные герои

Родион Раскольников – бедный студент, молодой, гордый, бескорыстный юноша. Он «был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен» .

Соня Мармеладова – родная дочь Мармеладова, пьяницы, бывшего титулярного советника. «Девушка малого роста, лет восемнадцати, худенькая, но довольно хорошенькая блондинка, с замечательными голубыми глазами» .

Петр Петрович Лужин – жених Дуни, расчетливый, «чопорный, осанистый, с осторожною и брюзгливою физиономией» господин сорока пяти лет.

Аркадий Иванович Свидригайлов – азартный игрок с противоречивым характером, переступивший через несколько жизней. «Человек лет пятидесяти, росту повыше среднего, дородный» .

Порфирий Петрович – пристав следственных дел, который занимался делом об убийстве старухи-процентщицы. «Человек лет тридцати пяти, росту пониже среднего, полный и даже с брюшком, выбритый, без усов и без бакенбард» . Человек умный, «скептик, циник» .

Разумихин – студент, друг Родиона. Очень неглупый молодой человек, хотя иногда простоватый, «наружность его была выразительная - высокий, худой, всегда худо выбритый, черноволосый. Иногда он буянил и слыл за силача» .

Дуня (Авдотья Романовна) Раскольникова – сестра Раскольникова, «твердая, благоразумная, терпеливая и великодушная, хотя и с пылким сердцем» девушка. «У нее были темно-русые, немного светлей, чем у брата; глаза почти черные, сверкающие, гордые и в то же время иногда, минутами, необыкновенно добрые» .

Другие персонажи

Алена Ивановна – старуха-процентщица, которую убил Раскольников.

Лизавета Ивановна – сестра старухи-процентщицы, «высокая, неуклюжая, робкая и смиренная девка, чуть не идиотка, тридцати пяти лет, бывшая в полном рабстве у сестры своей, работавшая на нее день и ночь, трепетавшая перед ней и терпевшая от нее даже побои» .

Семен Захарович Мармеладов – отец Сони, пьяница, «человек лет уже за пятьдесят, среднего роста и плотного сложения, с проседью и с большою лысиной» .

Екатерина Ивановна Мармеладова – женщина благородного происхождения (из разорившейся дворянской семьи), мачеха Сони, жена Мармеладова. «Ужасно похудевшая женщина, тонкая, довольно высокая и стройная, еще с прекрасными темно-русыми волосами» .

Пульхерия Александровна Раскольникова – мать Родиона, женщина сорока трех лет.

Зосимов – доктор, приятель Раскольникова 27-ми лет.

Заметов – письмоводитель в полицейском участке.

Настасья – кухарка хозяйки, у которой снимал комнату Раскольников.

Лебезятников – сосед Лужина по комнате.

Микола – красильщик, сознавшийся в убийстве старухи

Марфа Петровна Свидригайлова – жена Свидригайлова.

Полечка, Леня, Коля – дети Катерины Ивановны.

Часть первая

Глава 1

Главный герой романа Родион Раскольников находится в положении, граничащем с бедностью, он второй день почти ничего не ел и должен хозяйке квартиры приличную сумму за аренду. Юноша направляется к старухе-процентщице Алене Ивановне, обдумывая по дороге «загадочное» дело, мысли о котором тревожили его давно – герой собирался убить.

Придя к Алене Ивановне, Раскольников закладывает серебряные часы, при этом внимательно осматривая обстановку ее квартиры. Уходя, Родион обещает вскоре вернуться, чтобы заложить серебряную папиросницу.

Глава 2

Зайдя в распивочную, Раскольников знакомится там с титулярным советником Мармеладовым. Узнав, что Родион студент, опьяневший собеседник начинает рассуждать о бедности, высказываясь, что «бедность не порок, это истина, нищета - порок-с» , и рассказывает Родиону о своей семье. Его жена, Катерина Ивановна, имея на руках троих детей, вышла за него от безысходности, хотя была умной и образованной. Но Мармеладов пропивает все деньги, унося из дома последнее. Чтобы хоть как-то обеспечивать семью, его дочери, Соне Мармеладовой пришлось пойти на панель.

Раскольников решил провести пьяного Мармеладова домой, так как тот уже плохо держался на ногах. Студента поразила нищенская обстановка их жилья. Катерина Ивановна начинает ругать мужа, что снова пропил последние деньги и Раскольников, не желая ввязываться в ссору, уходит, по не понятным для себя причинам оставив им мелочь на подоконнике.

Глава 3

Раскольников жил в маленькой, с очень низким потолком комнате: «это была крошечная клетушка, шагов в шесть длиной» . В комнате было три старых стула, стол, большая софа в лохмотьях и маленький столик.

Родиону приходит письмо от матери Пульхерии Раскольниковой. Женщина писала, что его сестру Дуню, оклеветала семья Свидригайловых, в доме у которых девушка работала гувернанткой. Свидригайлов проявлял к ней недвусмысленные знаки внимания. Узнав об этом, Марфа Петровна, его жена, и начала оскорблять и унижать Дуню. Кроме того, к Дуне посватался сорокапятилетний надворный советник Петр Петрович Лужин с небольшим капиталом. Мать пишет, что вскоре они с сестрой приедут в Петербург, так как Лужин хочет устроить свадьбу как можно быстрее.

Глава 4

Раскольникова сильно встревожило письмо матери. Юноша понимает, что родные согласились на женитьбу Лужина и Дуни, только чтобы покончить с нищетой, однако юноша против этого брака. Раскольников понимает, что не вправе запретить Дуне выходить замуж за Лужина. И Родин вновь начал думать о мучившей его давно мысли (убийстве процентщицы).

Глава 5

Прогуливаясь по Островам, Раскольников решил перекусить куском пирога и водкой. Юноша давно не пил, поэтому почти сразу опьянел и, не дойдя домой, заснул в кустах. Ему приснился страшный сон: эпизод из детства, в котором мужики забивали старую лошадь. Маленький Родион не может ничего сделать, он подбегает к мертвой лошади, целует ее морду и, разозлившись, бросается на мужика с кулаками.

Проснувшись, Раскольников снова размышляет об убийстве процентщицы и сомневается, что сможет на него решиться. Проходя мимо базара на Сенной, юноша увидел сестру старухи – Лизавету. Из разговора Лизаветы с торговками, Раскольников узнает, что процентщица будет завтра в семь вечера одна дома. Юноша понимает, что теперь «все решено окончательно» .

Глава 6

Раскольников случайно слышит разговор студента и офицера о том, что старуха-процентщица недостойна жить, и если ее убить, то на ее деньги можно было бы помочь очень многим неимущим молодым людям. Родиона очень взволновало услышанное.

Придя домой, Раскольников, находясь в близком к бреду состоянии, начинает готовиться к убийству. Юноша пришил с внутренней стороны пальто под левой подмышкой петлю для топора так, чтобы, когда пальто было надето, топор не был заметен. Затем достал спрятанный в щели между диваном и полом «заклад» – дощечку, величиной с папиросочницу, обмотанную в бумагу и перевязанную тесемкой, которую собирался дать старухе для отвлечения внимания. Закончив приготовления, Родион украл в дворницкой топор и отправился к старухе.

Глава 7

Придя к процентщице, Родион переживал, что старуха заметит его волнение и не впустит, однако она берет «заклад», поверив, что это папиросочница, и пытается развязать тесемку. Юноша, понимая, что медлить нельзя, достает топор и опускает ей на голову обухом, старуха осела, Раскольников бьет ее второй раз, после чего понимает, что она уже умерла.

Раскольников достает из кармана старухи ключи и идет в ее комнату. Только он нашел богатства процентщицы в большой укладке (сундуке) и начал набивать ими карманы пальто и панталон, как неожиданно вернулась Лизавета. В растерянности, герой убивает и сестру старухи. Его охватывает ужас, но постепенно герой берет себя в руки, смывает кровь с рук, топора и сапог. Раскольников хотел уже уходить, но тут услышал на лестнице шаги: к старухе пришли клиенты. Переждав, пока они уйдут, Родион сам быстро покидает квартиру процентщицы. Вернувшись домой, юноша возвращает топор и, зайдя в свою комнату, не раздеваясь упал в забытьи на кровать.

Часть вторая

Глава 1

Раскольников проспал до трех часов дня. Проснувшись, герой вспоминает о содеянном. Он в ужасе пересматривает всю одежду, проверяя, не осталось ли на ней следов крови. Тут же находит взятые у процентщицы драгоценности, о которых совсем забыл и прячет их в угол комнаты, в дыру под обоями.

К Родиону приходит Настасья. Она принесла ему повестку от квартального: герою нужно было явиться в полицейскую контору. Родион нервничает, но в участке выясняется, что от него требуется только написать расписку с обязательством выплатить долг квартирной хозяйке.

Уже собираясь уходить из участка, Родион случайно слышит разговор полицейских об убийстве Алены Ивановны и падает в обморок. Все решают, что Раскольников болен и отпускают домой.

Глава 2

Опасаясь обыска, Родион прячет ценности старухи (кошелек с деньгами и драгоценности) под камень в безлюдном дворе, окруженном глухими стенами.

Глава 3

Вернувшись домой, Раскольников пробредил несколько дней, а очнувшись, увидел рядом с собой Разумихина и Настасью. Юноше приносят денежный перевод от матери, приславшей деньги на оплату жилья. Дмитрий рассказывает другу, что пока тот был болел, к Родиону несколько раз заходил полицейский Заметов и расспрашивал о его вещах.

Глава 4

К Раскольникову заходит еще один товарищ – студент-медик Зосимов. Он начинает разговор об убийстве Алены Ивановны и ее сестры Лизаветы, рассказывая, что в преступлении подозревают многих, в том числе красильщика Миколу, однако достоверных улик пока у полиции нет.

Глава 5

К Раскольникову приходит Петр Петрович Лужин. Раскольников упрекает мужчину, что тот собирается жениться на Дуне только для того, чтобы девушка до конца жизни была благодарна за избавление ее семьи от нищеты. Лужин пытается это отрицать. Рассерженный Раскольников выгоняет его.

Вслед за ним уходят и друзья Раскольникова. Разумихин переживает за друга, считая, что «у него что-то есть на уме! Что-то неподвижное, тяготящее» .

Глава 6

Случайно зайдя в распивочную «Хрустальный дворец» Раскольников встречает там Заметова. Обсуждая с ним дело об убийстве старухи, Родион высказывает свое мнение о том, как бы он действовал на месте убийцы. Студент спрашивает, что бы делал Заметов, если бы убийцей оказался он и почти напрямую говорит, что это он убил старуху. Заметов решает, что Родион сумасшедший и не верит в его виновность.

Гуляя по городу, Раскольников решает утопиться, но, передумав, в полубреду идет к дому убитой старухи-процентщицы. Там идет ремонт и студент заговаривает с рабочими о случившемся преступлении, все думают, что он сумасшедший.

Глава 7

По дороге к Разумихину Раскольников видит толпу, собравшуюся вокруг случайно сбитого, совершенно пьяного Мармеладова. Пострадавшего относят домой, он находится в тяжелом состоянии.
Перед смертью Мармеладов просит у Сони прощения и умирает у дочери на руках. Раскольников отдает все свои деньги на похороны Мармеладова.

Родион чувствует, что выздоравливает и идет в гости к Разумихину. Дмитрий провожает его домой. Подходя к дому, Раскольникова, студенты видят в его окнах свет. Когда друзья поднялись в комнату, оказалось, что к Родиону приехали мать и сестра. Увидев близких, Раскольников упал в обморок.

Часть третья

Глава 1

Придя в себя, Родион просит родных не беспокоиться. Беседуя с сестрой о Лужине, Раскольников требует, чтобы девушка отказала ему. Пульхерия Александровна хочет остаться присматривать за сыном, но Разумихин уговаривает женщин вернуться в гостиницу.

Разумихину очень понравилась Дуня, его привлекает ее красота: в ее внешности сила и самоуверенность соединялись с мягкостью и грациозностью.

Глава 2

С утра Разумихин навещает мать и сестру Раскольникова. Обсуждая Лужина, Пульхерия Александровна делится с Дмитрием, что с утра они получили письмо от Петра Петровича. Лужин пишет, что хочет навестить их, но просит, чтобы во время их встречи не присутствовал Родион. Мать и Дуня едут к Раскольникову.

Глава 3

Раскольников чувствует себя лучше. Студент рассказывает матери и сестре о том, как вчера отдал все свои деньги на похороны бедной семье. Раскольников замечает, что родные его боятся.
Заходит разговор о Лужине. Родиону неприятно, что Петр Петрович не проявляет должного внимания невесте. Юноше говорят о письме Петра Петровича, он готов сделать так, как посчитают правильным его родные. Дуня считает, что Родион непременно должен присутствовать во время визита Лужина.

Глава 4

К Раскольникову пришла Соня с приглашением на похороны Мармеладова. Несмотря на то, что репутация девушки не позволяет общаться ей на равных с матерью и сестрой Родиона, юноша представляет ее близким. Уходя, Дуня поклонилась Соне, чем очень сильно смутила девушку.

Когда Соня шла домой, ее начал преследовать какой-то незнакомец, оказавшийся ее соседом (дальше по сюжету становится ясно, что это был Свидригайлов).

Глава 5

Раскольников и Разумихин едут к Порфирию, так как Родион попросил друга познакомить его со следователем. Раскольников обращается к Порфирию с вопросом, как можно заявить свое право на вещи, которые он закладывал старухе. Следователь говорит, что ему нужно подать объявление в милицию, и что вещи его не пропали, так как помнит их среди изъятого следствием.

Обсуждая с Порфирием убийство процентщицы, юноша понимает, что его также подозревают. Порфирий вспоминает о статье Раскольникова. В ней Родион излагает собственную теорию о том, что люди делятся на «обыкновенных» (так называемый «материал») и «необыкновенных» (талантливых, способных сказать «новое слово»)»: «обыкновенные должны жить в послушании и не имеют права переступать закона» . «А необыкновенные имеют право делать всякие преступления и всячески преступать закон, собственно потому, что они необыкновенные» . Порфирий спрашивает у Раскольникова, считает ли он себя таким «необыкновенным» человеком и способен ли он убить или ограбить, Раскольников отвечает, что «очень может быть» .

Уточняя детали дела, следователь спрашивает у Раскольникова, видел ли он, например, во время последнего визита к процентщице, красильщиков. Медля с ответом, юноша говорит, что не видел. Тут же Разумихин отвечает за друга, что тот был у старухи за три дня до убийства, когда красильщиков там еще не было, ведь они работали в день убийства. Студенты уходят от Порфирия.

Глава 6

Возле дома Родиона поджидал незнакомец, который назвал Родиона убийцей и, не пожелав объясниться, уходит.

Дома Раскольникова снова начала мучить лихорадка. Юноше приснился этот незнакомец, который манил его за собой к квартире старухи-процентщицы. Родион ударил Алену Ивановну по голове топором, но она смеется. Студент пытается убежать, но видит вокруг толпу осуждающих его людей. Родион просыпается.

К Раскольникову приходит Свидригайлов.

Часть четвертая

Глава 1

Раскольников не рад приходу Свидригайлова, так как из-за него серьезно подпортилась репутация Дуни. Аркадий Иванович высказывает мнение, что они с Родионом очень похожи: «одного поля ягоды» . Свидригайлов пытается уговорить Раскольникова устроить ему встречу с Дуней, так как его жена оставила девушке три тысячи, а он сам хотел бы дать Дуне десять тысяч за все причиненные ей неприятности. Родион отказывается устраивать их встречу.

Главы 2-3

Вечером Раскольников и Разумихин наведываются к маме и сестре Родиона. Лужин возмущен тем, что женщины не учли его просьбу, и не хочет при Раскольникове обсуждать детали свадьбы. Лужин напоминает Дуне, в каком бедственном положении находится ее семья, упрекая девушку в том, что она не осознает своего счастья. Дуня говорит, что не может выбирать между братом и женихом. Лужин сердится, они ссорятся, и девушка просит Петра Петровича уйти.

Глава 4

Раскольников приходит к Соне. «Сонина комната походила как будто на сарай, имела вид весьма неправильного четырехугольника, и это придавало ей что-то уродливое» . Во время разговора юноша спрашивает, что теперь будет с девушкой, ведь на ней теперь почти сумасшедшая мать, брат и сестра. Соня говорит, что не может их оставить, ведь без нее они просто умрут от голода. Раскольников кланяется Соне в ноги, девушка думает, что юноша безумен, но Родион объясняет свой поступок: «Я не тебе поклонился, я всему страданию человеческому поклонился» .

Родион обращает внимание на лежащий на столе Новый Завет. Раскольников просит прочесть ему главу о воскресении Лазаря: «огарок уже давно погасал в кривом подсвечнике, тускло освещая в этой нищенской комнате убийцу и блудницу, странно сошедшихся за чтением вечной книги» . Уходя, Родион обещает прийти на следующий день и рассказать Соне, кто убил Лизавету.

Весь их разговор слышал Свидригайлов, находящийся в соседней комнате.

Глава 5

На следующий день Раскольников приходит к Порфирию Петровичу с просьбой возвратить ему его вещи. Следователь снова пытается проверить юношу. Не выдержав, Родион, сильно нервничая, просит Порфирия наконец признать его виновным либо невиновным в убийстве старухи. Однако следователь уходит от ответа, сообщив, что в соседней комнате находится сюрприз, но не говорит юноше, какой.

Глава 6

Неожиданно для Раскольникова и Порфирия приводят красильщика Миколу, который при всех признается в убийстве Алены Ивановны. Раскольников возвращается домой и на пороге своей квартиры встречает того загадочного мещанина, который назвал его убийцей. Мужчина извиняется за свои слова: как оказалось, именно он был приготовленным Порфирием «сюрпризом» и теперь раскаивался в своей ошибке. Родион чувствует себя спокойней.

Часть пятая

Глава 1

Лужин считает, что в их ссоре с Дуней виноват исключительно Раскольников. Петр Петрович думает о том, что зря не дал Раскольниковым денег до свадьбы: это бы решило многие проблемы. Желая отомстить Родиону, Лужин просит своего соседа по комнате Лебезятникова, хорошо знакомого с Соней, позвать девушку к нему. Петр Петрович извиняется перед Соней, что не сможет присутствовать на похоронах (хотя и был приглашен), и дает ей десять рублей. Лебезятников замечает, что Лужин что-то задумал, но пока не понимает, что именно.

Глава 2

Катерина Ивановна устроила хорошие поминки по мужу, однако многие из приглашенных не пришли. Здесь присутствовал и Раскольников. Екатерина Ивановна начинает ссориться с хозяйкой квартиры Амалией Ивановной из-за того, что та пригласила кого попало, а не «народ получше и именно знакомых покойного» . Во время их ссоры приходит Петр Петрович.

Глава 3

Лужин сообщает, что Соня украла у него сто рублей и свидетелем этому является его сосед Лебезятников. Девушка сначала теряется, но быстро начинает отрицать свою вину и отдает Петру Петровичу его десять рублей. Не веря в вину девушки, Катерина Ивановна начинает при всех выворачивать карманы дочери и оттуда выпадает сторублевая купюра. Лебезятников понимает, что Лужин ввязал его в неловкую ситуацию и говорит присутствующим, что вспомнил, как Петр Петрович сам подсунул Соне деньги. Раскольников защищает Соню. Лужин кричит и злится, обещает вызывать полицию. Амалия Ивановна выгоняет Катерину Ивановну вместе с детьми из квартиры.

Глава 4

Раскольников идет к Соне, раздумывая о том, стоит ли говорить девушке, кто убил Лизавету. Юноша понимает, что должен все рассказать. Мучаясь, Родион говорит девушке, что знаком с убийцей и что Лизавету он убил нечаянно. Соня все понимает и, сочувствуя Раскольникову, говорит, что несчастнее его нет «никого теперь в целом свете» . Она готова пойти за ним даже на каторгу. Соня спрашивает у Родиона, почему он пошел убивать, если даже не взял награбленное, на что юноша отвечает, что хотел стать Наполеоном: «я захотел осмелиться и убил… я только осмелиться захотел, Соня, вот вся причина!» . «Мне другое надо было узнать Смогу ли я переступить или не смогу! Тварь ли я дрожащая или право имею» .
Соня говорит, что ему нужно пойти и признаться в содеянном, тогда его бог простит и «опять жизнь пошлет» .

Глава 5

К Соне приходит Лебезятников и говорит, что Катерина Ивановна сошла с ума: женщина заставила детей просить милостыню, ходит по улице, бьет в сковороду и заставляет детей петь и танцевать. Катерину Ивановну помогают отнести в комнату к Соне, где женщина и умирает.

К находившемуся у Сони Родиону подошел Свидригайлов. Аркадий Иванович говорит, что оплатит похороны Катерины Ивановны, устроит детей в сиротские заведения и позаботится о судьбе Сони, прося передать Дуне, что так потратит те десять тысяч, которые хотел отдать ей. На вопрос Родиона, отчего Аркадий Иванович стал таким щедрым, Свидригайлов отвечает, что слышал через стенку все их разговоры с Соней.

Часть шестая

Главы 1-2

Похороны Катерины Ивановны. Разумихин рассказывает Родиону, что Пульхерия Александровна заболела.

К Раскольникову приходит Порфирий Петрович. Следователь заявляет, что подозревает Родиона в убийстве. Он советует юноше явиться в участок с повинной, дав на размышления два дня. Тем не менее, никаких доказательств против Раскольникова нет, а в убийстве он пока не признается.

Главы 3-4

Раскольников понимает, что ему нужно поговорить со Свидригайловым: «в этом человеке таилась какая-то власть над ним» . Родион встречает Аркадия Ивановича в трактире. Свидригайлов рассказывает юноше о своих отношениях с покойной женой и о том, что действительно был очень сильно влюблен в Дуню, но сейчас у него есть невеста.

Глава 5

Свидригайлов уходит из трактира, после чего в тайне от Раскольникова встречается с Дуней. Аркадий Иванович настаивает, чтобы девушка зашла к нему в квартиру. Свидригайлов рассказывает Дуне об услышанном разговоре Сони и Родиона. Мужчина обещает спасти Раскольникова в обмен на расположение и любовь Дуни. Девушка хочет уйти, но дверь оказывается запертой. Дуня достает припрятанный револьвер, несколько раз стреляет в мужчину, но не попадает, и просит отпустить ее. Свидригайлов дает Дуне ключ. Девушка, бросив оружие, уходит.

Глава 6

Весь вечер Свидригайлов проводит по трактирам. Вернувшись домой, мужчина зашел к Соне. Аркадий Иванович говорит ей, что, возможно, уедет в Америку. Девушка благодарит его за то, что он устроил похороны и помог сиротам. Мужчина дает ей три тысячи рублей, чтобы она смогла жить нормальной жизнью. Девушка сначала отказывается, но Свидригайлов говорит, что знает, что она готова пойти за Родионом на каторгу и деньги ей точно понадобятся.

Свидригайлов забредает в глушь города, где останавливается в гостинице. Ночью ему снится девочка-подросток, которая давно из-за него погибла, утопившись после того, как мужчина разбил ей сердце. Выйдя на рассвете на улицу, Свидригайлов выстрелил себе в голову из револьвера Дуни.

Глава 7

Раскольников прощается с сестрой и матерью. Юноша говорит близким, что собирается признаться в убийстве старухи, обещает начать новую жизнь. Родион сожалеет, что не смог переступить через заветный порог собственной теории и своей совести.

Глава 8

Раскольников идет к Соне. Девушка надевает на него кипарисовый нательный крестик, советуя ему пойти на перекресток, поцеловать землю и сказать вслух «Я убийца» . Родион делает так, как сказала Соня, после чего идет в полицейский участок и признается в убийстве старухи-процентщицы и ее сестры. Там же юноша узнает о самоубийстве Свидригайлова.

Эпилог

Глава 1

Родиона приговаривают к восьми годам каторги в Сибири. Пульхерия Александровна еще в начале процесса заболела (болезнь ее была нервной, больше похожей на помешательство) и Дуня и Разумихин увезли ее из Петербурга. Женщина придумывает историю о том, что Раскольников уехал и живет этой выдумкой.

Соня уезжает за партией арестантов, в которой отправили на каторгу Раскольников. Дуня и Разумихин поженились, оба планируют через пять лет переехать в Сибирь. Через некоторое время Пульхерия Александровна умирает от тоски по сыну. Соня регулярно пишет близким Родиона о его жизни на каторге.

Глава 2

На каторге Родион не мог найти общего языка с другими заключенными: его все не любили и избегали, считая безбожником. Юноша размышляет о своей судьбе, ему стыдно, что он так бездарно и глупо загубил свою жизнь. Свидригайлов, сумевший покончить с собой кажется юноше сильнее духом, чем он сам.

Соню же, приходившую к Родиону, все арестанты полюбили, при встрече снимали перед ней шапки. Девушка передавала им деньги и вещи от близких.

Раскольников заболел, лежит в госпитале, выздоравливая тяжело и медленно. Соня регулярно его навещала и в один из дней Родион, плача, бросился к ее ногам и начал обнимать колени девушки. Соня сначала испугалась, но после поняла, «что он любит, бесконечно любит ее» . «Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого»

Заключение

В романе «Преступление и наказание» Достоевский рассматривает вопросы человеческой морали, добродетели и права человека на убийство ближнего. На примере главного героя автор показывает, что любое преступление невозможно без наказания, – студент Раскольников, который, пожелав стать такой же великой личностью, как и его кумир Наполеон, убивает старуху процентщицу, однако не может снести моральных мучений после содеянного и сам признается в своей вине. В романе Достоевский подчеркивает, что даже самые великие цели и идеи не стоят человеческой жизни.

Квест

Мы подготовили интересный квест по роману «Преступление и наказание» – пройти .

Тест по роману

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.6 . Всего получено оценок: 34393.