Всероссийский старец схиархимандрит кирилл павлов. Сержант Павлов (Дом Павлова) - схиархимандрит Кирилл вновь повторяет свой сталинградский подвиг

Сотрудница Отдела внешних церковных связей Русской Православной Церкви монахиня Феодора (Лапковская).

Архимандрит Кирилл (в миру Иван Дмитриевич Павлов) родился 8 сентября 1919 года в деревне Маковские Выселки в набожной крестьянской семье. С 12 лет жил у неверующего брата, под влиянием среды отошел от религии. После окончания техникума работал технологом на металлургическом комбинате. Уже после войны, приняв монашеский постриг, каждый год о. Кирилл в пасхальный период посещал родную деревню и село Маково в 12 км от Михайлова, где у него похоронены родители, брат и сёстры. В селе помог восстановить колокольню и храм, который не закрывался на протяжении всей советской истории.

Был призван в Красную армию, служил на Дальнем Востоке. Участник Великой Отечественной войны в звании лейтенанта, участвовал в обороне Сталинграда (командовал взводом), в боях возле озера Балатон в Венгрии, закончил войну в Австрии. Демобилизовался в 1946 году.

Во время войны Иван Павлов обратился к вере. Он вспоминал, что, неся караульную службу в разрушенном Сталинграде в апреле 1943 года, среди развалин дома нашел Евангелие.

«Стал читать ее и почувствовал что-то такое родное, милое для души. Это было Евангелие. Я нашел для себя такое сокровище, такое утешение!.. Собрал я все листочки вместе – книга разбитая была, и оставалось то Евангелие со мною все время. До этого такое смущение было: почему война? Почему воюем? Много непонятного было, потому что сплошной атеизм был в стране, ложь, правды не узнаешь… Я шел с Евангелием и не боялся. Никогда. Такое было воодушевление! Просто Господь был со мною рядом, и я ничего не боялся» (Архимандрит Кирилл).

Сразу после армии поступил в семинарию: «В 1946 году из Венгрии меня демобилизовали. Приехал в Москву, в Елоховском соборе спрашиваю: нет ли у нас какого-нибудь духовного заведения? „Есть, – говорят, – духовную семинарию открыли в Новодевичьем монастыре“. Поехал туда прямо в военном обмундировании. Помню, проректор отец Сергий Савинских радушно встретил меня и дал программу испытаний». По окончании Московской духовной семинарии поступил в Московскую духовную академию, которую окончил в 1954 году.

25 августа 1954 года был пострижен в монашество в Троице-Сергиевой лавре. Вначале был пономарем. В 1970 году стал казначеем, а с 1965 года – духовником монашеской братии. Был возведен в сан архимандрита.

Назначен духовником Патриарха Алексия II, в связи с этим переехал в Переделкино (где находится Патриаршая резиденция), продолжая духовно окормлять монахов лавры. Награжден церковными орденами преподобного Сергия Радонежского и святого князя Владимира. Автор многочисленных проповедей и поучений. Наставник молодых монахов, принявших постриг в лавре. Много писал в эпистолярном жанре, ежегодно архимандрит Кирилл отправлял архиереям, священникам, мирянам, духовным чадам и даже малознакомым людям до 5000 писем с поздравлениями, наставлениями и назиданиями.

В середине 2000-х годов перенес инсульт, который лишил старца возможности двигаться и общаться с внешним миром.

Недавно нам позвонила матушка Евфимия – послушница отца Кирилла – и позвала нас с отцом Владимиром попрощаться со старцем. За последние лет десять мы прощались с ним уже несколько раз, с тех пор, как он, недвижимый, слег от тяжкой болезни и больше не вставал.

Мы прощались и тем не менее продолжали молить Бога, чтобы Он еще хотя бы немного продлил жизнь этого драгоценного человека: не для него, а для нас, для нас! Не для него, потому что он уже был для нас человеком Царства Небесного, святым… Возле него усмирялись душевные бури, разрешались внутренние противоречия, наступал блаженный внутренний мир, в котором все становилось прозрачным и ясным. Как в одном из житий ученик, пришедший к старцу, погрузился возле него в молчание и на вопрос, почему он ни о чем не спрашивает авву, ответил: «Мне достаточно только смотреть на тебя!». Такое же чувство появлялось у нас от одного лишь пребывания возле отца Кирилла.

Старец лежал с закрытыми глазами, прикрытый до самого подбородка одеялом, и только руки, его добрые, мягкие руки покоились наверху. Мы поцеловали теплую десницу старца, приложились с благоговением, как к святыне, и с нежностью, как к родному человеку, к отцу.

Милая, дружественная нам матушка позволила побыть в келье: принесла два стула, и мы сели в молчании у изножья кровати. Тут был покой, и тихая радость, и ощущение полноты бытия. Как всегда возле отца Кирилла, все житейские беды, волнения, сомнения замирали, разноречивые помыслы смолкали и обнажалась самая суть жизни. На языке философии это называется «феноменологической редукцией»: все временное, изменчивое, преходящее, относительное умаляется в своем значении до ничтожного, и остается лишь душа, предстоящая Богу, и Бог, Который ее сотворил.

Впервые я попала к отцу Кириллу вскоре после моего крещения, когда у меня появился духовник – лаврский иеромонах, и я стала к нему ездить на исповеди и беседы. Он-то и послал меня исповедоваться за всю жизнь к старцу, а кроме того – разрешить некоторые недоуменные вопросы, на которые сам он тогда не рискнул давать ответ. Он проводил меня в предбанник кельи, где отец Кирилл принимал страждущий народ, и я в трепете пристроилась на скамеечке, ожидая своей очереди и вслушиваясь в слова Псалтири, которую читала паломница.

Дело в том, что мое вхождение в церковную ограду после крещенья было воистину переломным моментом жизни: я сразу попала в монашеский скит с многочасовыми богослужениями, с лютыми постничеством, с монахами, с учеными богословами, с местночтимыми прозорливцами, веригоносцами и юродивыми, с духовником-аскетом, с частыми исповедями и молитвенным правилом. И мне очень хотелось воистину умертвить в себе «ветхого человека» и воскреснуть для новой жизни. Хотелось принести жертву. Но у меня ничего не было: «Объятия Отча отверсти ми потщися, блудно иждих житие, на богатство неиждеваемое взираяй щедрот Твоих, Спасе, ныне обнищавшее мое да не презриши сердце».

Единственное, что я ощущала своим, полученным в драгоценный дар, было писание стихов. И вот я решила отказаться от него во имя новой жизни, принести его в жертву, как некогда девы, облекаясь в монашеские одежды, приносили Христу свою чистоту, красоту, а юноши – богатство и молодую силу. Однако я понимала (уже прочитала в духовной литературе), что ни шага нельзя ступать без благословения, иначе это может быть актом своеволия и обернуться «уничижением паче гордости». За этим-то благословением (или неблагословением) и отправил меня к отцу Кириллу мой духовник, который такому моему желанию и порыву удивился, если не испугался.

Наконец, подошла моя очередь, и я вошла к старцу. И вот – взгляд любви, поле любви, энергии любви, радость любви, мучение любви… Я заплакала… И так было потом всегда, когда я видела отца Кирилла – у меня непроизвольно появлялись слезы, они текли и текли необъяснимо – и от покаяния, и от ликования, и от нежности, и от ощущения полноты жизни, от того, что «приблизилось Царство Небесное». Ловила ли я взглядом отца Кирилла в алтаре Храма Преображения Господня в Переделкино, приходила ли к нему на исповедь, стояла ли у одра болезни, всегда со мной происходил этот эмоциональный и духовный переворот, катарсис.

Тогда, в первый раз, я ему поисповедовалась, но потом вдруг он сам стал задавать мне вопросы о том, что я и грехом-то не считала и удивлялась, как это он во мне увидел? Но на мое решение «пожертвовать» он вдруг как-то заволновался, даже всплеснул, если не замахал руками и, улыбнувшись, отрицательно покачал головой: «Нет, нет, не надо от этого отказываться, зачем? Вы еще будете писать!» И перекрестил.

Забегая вперед, надо сказать, он всегда потом спрашивал о том, что я пишу, сам настаивал, чтобы я обязательно писала «во славу Божию, в защиту Церкви», благословлял…

Мы с моим мужем и детьми тогда часто, очень часто ездили в Троице-Сергиеву Лавру. Это, несмотря на мрачные для Церкви брежневские времена, был, как теперь мне кажется, период ее расцвета. Там были старцы, там были старые монахи, прошедшие лагеря и испытания, там были молодые крепкие духовники, ставшие впоследствии архиереями и наместниками монастырей – нынешний митрополит Киевский Онуфрий и митрополит Архангельский Даниил, архиепископ Витебский Димитрий, архимандрит Алексий (наместник Даниловского монастыря) и архимандрит Венедикт (наместник Оптиной Пус-тыни) и много-много других достойных пастырей. С кем-то из них у нас по сей день продолжаются самые дружеские отношения.
До сих пор я молюсь по молитвослову, который подарил мне в те годы тогда еще молодой архимандрит Венедикт. Молитвослов истрепался и истерся от частого употребления, но я дорожу им как духовной реликвией…

Мы исповедовались нашему духовнику, но в исключительных случаях советовались и с отцом Кириллом. У него было удивительное свойство – он никогда ничего не навязывал человеку, не давал указаний, но в беседе мягко подводил к тому, что пришедший вдруг сам проговаривал как вариант тот выход из положения, на который его и благословлял старец. Иногда мы привозили к нему страждущих людей, и он помогал им.

Один раз привезли к нему молодую женщину, у которой родился ребенок, больной церебральным параличом. Отец Кирилл выслушал ее и… дал денег. Много. Она вышла от него в некотором недоумении: должно быть, она ожидала, что ее ребенок тут же, по молитвам старца, встанет и пойдет. Или что старец ей скажет что-то такое из области чудесного, изречет пророчество… И она как-то смущалась. Но буквально на следующий день врач сказал, что ее ребенку нужен длительный курс массажа. И выяснилось, что стоимость этих сеансов точно совпадает с той суммой, которую подарил ей отец Кирилл.

Или мы возили к нему также молодую женщину с больным мальчиком, лет пяти. Его недуг заключался в том, что он не говорил. Смотрел большими глазами и молчал. Отец Кирилл принял их, помолился, и вскоре мальчик не только заговорил, но и стал проявлять какие-то особые способности. Сейчас он – преуспевающий бизнесмен, у него есть свои дети, и вряд ли он вспоминает о своем детском недуге.

С отцом Кириллом нас связывали и отношения с архиепископом Димитрием (тогда он был иеродиакон). Дело в том, что он тогда работал секретарем в Патриархии и жил в Москве, тоскуя по Лавре, по своему духовному отцу архимандриту Кириллу и по монастырской братии. И отец Кирилл дал ему такое послушание – приходить к нам в свое свободное время и нас катехизировать.

Отец Димитрий учился тогда в Духовной Академии, и он стал охотно просвещать нас, систематически пользуясь своими конспектами, а заодно и готовясь к экзаменам. Он приходил, раскрывал свои тетрадки и буквально читал нам курсы лекций по догматическому, нравственному и сравнительному богословию, по Истории Церкви, по гомилетике и т.д. Ну а кроме того – мы задавали ему множество вопросов, порожденных нашим религиозным невежеством, на которые он либо отвечал сам (почти всегда), либо, в особых случаях, их записывал, а потом задавал их отцу Кириллу. Еженедельно он ездил к нему на исповедь в Лавру.

Возвращаясь, он зачитывал нам ответы, и они поражали нас своей мудростью и простотой. Почему-то я запомнила один такой ответ, вроде бы мало имеющий отношения к моей жизни, но очень ценный по своему содержанию. Вопрос был такой: надо ли давать на чай? Отец Кирилл ответил: если жалко – дай, а если хочешь покрасоваться – не давай.

Запомнила я его ответ и на некий вопрос, кажется, о судьбе мира. Отец Кирилл сказал удивительные слова о том, что Земля наша постарела, как стареет всякий природный организм, старушка она, и мало у нее сил осталось, надо ее пожалеть… Это удивительное нежное и сострадательное отношение к нашей планете, ко всему живому, что рождается и произрастает на ней, к самой природе пронизано горним светом.

Отец Димитрий, у которого накопилась уже целая тетрадка таких вопросов-ответов, однажды признался нам, что впоследствии можно будет издать такую духовно полезную книгу, и призвал пополнить число недоумений, нуждающихся в разъяснении старца. И мы тогда сформулировали много вопросов отцу Кириллу, касающихся самых разнообразных сфер жизни – от мистических до социальных. Однако через весьма малое время отец Димитрий появился у нас и не без сожаления сказал, что старец запретил ему записывать и собирать его ответы, а уж тем более – издавать. Напротив, он посоветовал эти записи сжечь. И смиренный отец Димитрий послушался и сжег.

Правда потом, уже через много лет, он сожалел об этом и даже намекнул, что иные благословения не стоит исполнять с такой поспешностью.

Еще одним человеком, который связывал нас с отцом Кириллом, был монах Леонид. Убогий, как он сам называл себя. У него была странная болезнь: до пояса он выглядел как бабуся, а нижняя половина туловища у него была мужская. Из-за этого его постигала ужасные искушения, он прошел через великие скорби. Когда-то они вместе с отцом Кириллом подвизались в знаменитой Глинской Пустыне, которую в оный час (в хрущевские времена) разогнали, и он скитался, бесприютный и беспомощный. Потом Господь дал ему и кров, и послушницу – старушку рабу Божию инокиню Пелагею. Но отца Кирилла он очень почитал еще со времен Пустыни, а в последний период своей жизни считал своим духовным отцом.

Мы с ним познакомились на отпевании старца Серафима Тяпочкина и с тех пор часто виделись. Одна половина тела (правая) была у него парализована, и он попросил меня взять благословение у отца Кирилла, чтобы записывать его исповеди, поскольку сам он был очень ограничен в передвижении и далеко не всегда мог добраться до Лавры. Отец Кирилл меня благословил, и я стала регулярно приезжать к отцу Леониду (он жил в Москве, несколько остановок от Электрозаводской) и записывала то, что он мне диктовал. Конечно, я не могу даже теперь разгласить то, в чем исповедовался убогий монах, но свидетельствую, что это был человек святой жизни. Порой я исписывала по две ученические тетради, вспоминая метафору об исповеди праведников: в луче света видна каждая пылинка, а в темноте и кучи грязи не разглядишь, а потом везла их отцу Кириллу. Отец Кирилл читал разрешительную молитву и рвал их, не читая. А отец Леонид просил меня рассказать старцу о своем навязчивый помысле, нашептывающем, будто бы тот выбрасывает тетрадки, так и не открыв их. Мне казалось, что я живу среди святых, которые видят друг друга духовным зреньем.

Отец Леонид очень интересовался духовными книгами. «Книжечки», как он называл их, юродствуя. «У тебя есть духовные книжечки за новомучеников?» – спрашивал он у каждого, кто посещал его с просьбами о наставлениях и молитвах. И вот попалась ему изданная за границей книга иеромонаха Серафима Роуза «Знамения последних времен». Очень она ему пришлась по душе, и он решил ее распространять (на это тоже брали благословение отца Кирилла). Отец Леонид заказал перепечатку этой книги чуть ли не в двадцати экземплярах и раздавал их своим непросвещенным знакомцам. Но в какой-то момент ему захотелось помолиться об иеромонахе Серафиме. Надо было только выяснить, о здравии его поминать или об упокоении. Никто вокруг не знал, жив он или умер. И тогда отец Леонид решил сам отправиться в Лавру к отцу Кириллу и спросить его об этом.

Мой муж отец Владимир привез его прямо к вечернему богослужению, и отец Леонид вошел в алтарь, где молился отец Кирилл. Приступил к нему с этим вопросом. И отец Кирилл (по рассказам отца Леонида) возвел очи горе, что-то там увидел внутренним зрением и вздохнул: «Упокой, Господи, раба твоего иеромонаха Серафима».

Поразительно, но потом выяснилось, что иеромонах Серафим умер чуть ли не накануне этого дня…

Я обращалась к отцу Кириллу в исключительных случаях. У меня болела душа за мою маму – она очень болела, практически умирала, и я боялась, что она так и умрет некрещеная. Но отец Кирилл тогда твердо сказал, что она покрестится, проживет еще много лет и станет верующей. Так и произошло, несмотря на то, что тогда это казалось невозможным: из больницы ее выписали по причине того, что не хотели «портить статистику по покойникам».

Потом заболел мой муж – отец Владимир. У него обнаружили злокачественную опухоль и должны были положить на операцию. Было очень страшно. И мы попросили келейницу отца Кирилла – Наташу (теперь она – монахиня Евфимия), чтобы она сообщила об этом старцу. И вдруг она звонит и говорит, что они с отцом Кириллом приедут к нам домой навестить отца Владимира перед операцией!

Отец Кирилл жил уже не в Лавре, а в Переделкине, он был болен, но еще мог ходить, и вот они с Натальей приехали к нам. Это было такое великое утешение, такая радость! И мама моя, которую он вымолил за много лет до этого, была с нами, цела-невредима.

У меня есть фотография, как отец Кирилл сидит рядом с отцом Владимиром на диване, на лицах их улыбки, перед ними угощения, а напротив (этого на фотографии нет) – моя мама, мы с инокиней Натальей и Михаил, выпускник Московской Духовной Академии. Его отец Кирилл попросил попеть ему казацкие песни, которые очень любил. И мы сидели и разговаривали, и слушали песни, и отец Кирилл был с нами, и я словно въяве вижу эту живую картину. Быть может, это и есть одно из главных сокровищ жизни.

Старец Кирилл (Павлов) и протоиерей Владимир Вигилянский. Из архива Олеси Николаевой

А через несколько дней отцу Владимиру сделали тяжелейшую операцию, которая длилась шесть часов, и он очнулся в реанимации, а потом стал приходить в себя, и выздоравливать, и славить Бога.

Обращалась я к старцу и по менее драматичным и значительным поводам. Иногда это были творческие проблемы. Браться ли мне за перевод с французского богословской книги католика, перешедшего в Православие, «Преподобный Максим Исповедник – посредник между Востоком и Западом»? Нет ли духовной недоброкачественности в том, что у меня в романе – главные персонажи – монахи, не «житийные», а отличающиеся живостью ума и характера, и я порой, следуя логике романа, не останавливаюсь перед описанием их искушений и духовных немощей?

И еще вопрос. В связи с тем, что меня стали печатать церковные и даже монастырские издательства, не поменять ли мне мое имя Олеся (данное мне родителями по литературному произведению Куприна) на крещальное – Ольга, а родительскую фамилию – Николаева – на фамилию моего мужа – Вигилянская? И каждый раз отец Кирилл выслушивал мои вопросы с большим вниманием и личным соучастием и живо откликался: книгу француза – переводить: «это будет вам полезно!», роман дописывать, причем писать, «как Бог на душу положит», имя – не менять: махнул даже рукой, словно отметая связанные с этим хлопоты как излишнюю суету: «Оставайтесь, как есть!»

И каждый раз после посещения отца Кирилла наступало просветление, освобождение, радость!
Была у меня такая тупиковая ситуация, связанная с житейскими проблемами: мы (мой муж и трое детей и я) жили очень тесно, в одной квартире с моими родителями и многодетной семьей моего брата, начинались какие-то междоусобные конфликты, работать дома было практически невозможно и негде, разве что ночью на общей кухне, и это перерастало уже в экзистенциальную драму. И отец Кирилл сказал мне: «Вас Господь любит – он дает вам Свои скорби! Ему было «негде главу преклонить»! Радуйтесь!». И я, действительно, обрадовалась.

Из уст отца Кирилла слышались и пророчества. Часто, когда ему задавали вопрос о том, как достойно устроить свою жизнь, он благословлял покупать деревенский дом с печкой, колодцем и кусочком земли, словно подталкивая к мысли о том, что придут такие время, когда только там можно будет и обогреться, и прокормиться.

Как-то раз, когда мой муж не только не был еще священником, но даже и не мечтал, и не помышлял об этом, он предсказал его дальнейший путь. Было так: мой муж приехал в Лавру и исповедовался отцу Кириллу в алтаре, возле самого жертвенника встав на колени. Поднимаясь с колен, он покачнулся и дотронулся до жертвенника. Отец Кирилл сокрушенно покачал головой и заметил: «Что же Вы делаете? Вы же пока еще не священник!». Эти слова врезались в память и оказались предзнаменованием.

Жалко было тех, кто спрашивал благословения отца Кирилла, получал его и – действовал вопреки… Случалось и такое. Близкий мне человек задавал вопрос, делать ли операцию или – само пройдет. Отец Кирилл заволновался, сказал твердо: делать. А тот испугался: ну старец – он же не врач, он же в медицине не понимает, к тому же – зима, лучше дождаться теплой поры, успеется потом, и так далее. Но – «не успелось».

Девушку одну прекрасную отец Кирилл очень просил (!), чтобы она не выходила замуж за того, за кого в тот момент хотела… Она плакала, он утешал, но был тверд: нет, нет! Она все-таки сделала по-своему и – молодой муж оказался наркоманом со стажем, все это обернулось бедой и страданием.

А были и другие случаи. У матери забрали в армию сына и отправили в Афганистан. Она молилась за него день и ночь, слезы лила, к отцу Кириллу приехала в Лавру, просила святых молитв. Он сказал, что будет молиться, что ее сын вернется живой, целый-невредимый, только пускай после этого приедет к нему и поблагодарит Господа. Сын, действительно, вернулся домой, что само по себе было чудом: все его товарищи по оружию полегли, а он один из пекла вырвался. Мать выслушал, согласился, что Господь его спас. К отцу Кириллу собирался поехать в Лавру, да как-то жизнь его закрутила-завертела, хлопоты, суета, заработки: все никак не мог выбрать для этого время.

А работал он таксистом. И вот как-то раз мне по просьбе моей мамы надо было старинную чудотворную икону перевезти из дома на дачу. Машины у меня тогда не было, и поэтому я, завернув икону в рушник, вышла с ней на улицу и стала ловить такси. И тут останавливается этот таксист (потом сам говорил: «Сам не знаю, почему я вас повез, у меня уже рабочий день кончился, я в парк ехал»), соглашается ехать через всю Москву да через пробки в Переделкино, и пока мы едем, он, увидев, что у меня под рушником икона, рассказывает мне эту историю: мол, и у меня мать молится и старцев знает. Короче говоря, когда мы подъезжаем к даче, выясняется, что старец, который звал его к себе после Афганистана – это отец Кирилл. А мне известно, что отец Кирилл как раз в это время принимает верующих в Переделкино, в крестильне Храма Преображения Господня.

– Ну вот, теперь-то, наконец-то, вы к нему и попадете! – сказала я ему. – Вот для этого, оказывается, вы меня и повезли через весь город на дачу, несмотря на то, что это вам по здравому рассуждению было ни к чему.

И таксист этот, высадив меня, помчался под горку по направлению к храму.

Но происходили и более прикровенные вещи, связанные с отцом Кириллом. Выпадали трудные и искусительные времена, сгущались на духовном горизонте тучи, – отец Кирилл помогал их разогнать. Бывали духовные нападения, козни… Он молился, и все рассеивалось.

Как-то раз я приехала к нему в Лавру в период полного физического истощения – переработала, запостилась, впала в лютую бессонницу: множество вопросов, проблем, тупиковых ситуаций… Отец Кирилл выслушал меня, вздохнул сочувственно: «Вам нужен покой!» Я вышла от него, мучительно соображая, где его взять-то, кто даст мне этот покой в моих обстоятельствах? Зашла в Троицкий храм, а там иерей как раз закончил акафист и читает Еванглие.

Я остановилась и услышала: «Приидите ко Мне вси труждающиеся и обрамененные и Аз упокою вы. Возмите иго Мое на себе, и научитеся от Мене: ибо Аз кроток есмь и смирен сердцем; и обрящете ПОКОЙ душам вашим». И это слово «покой» он как-то так потянул, словно вдохнул его в меня. «Кроток и смирен сердцем».

Старец Кирилл Павлов, протоиерей Владимир Вигилянский, матушка Олеся Николаева. Их личного архива матушки

И вот когда я вчера стояла в келье отца Кирилла, прощаясь с ним, и когда я прихо-дила к нему во многие дни своей жизни, я узнавала именно этот ПОКОЙ, этот мир и эту благодать, свидетельствующие о том, что иго Христово воистину благо, а бремя Его – лег-ко. Это откровение всегда присутствовало подле и вокруг старца, являющего плод смиренного и кроткого сердца, которое источает любовь и в которое он принимал всех.

И эта его мягкая рука, рука доброго человека, утешающая и благословляющая, лежащая теперь неподвижно поверх одеяла, кажется, теперь лишь отчасти принадлежит этому миру. Да и сам дорогой отец Кирилл, телом оставаясь на ложе болезни, духом пребывал где-то там, где праведники сияют, словно светильники. А он и при жизни озарял нас этим светом, разгоняя морок и тьму.

Во блаженном успении вечный покой подай, Господи, новопреставленному архимандриту Кириллу и сотвори ему вечную память!

ПРОРОЧЕСТВА АРХИМАНДРИТА КИРИЛЛА ПАВЛОВА 1. Монахиня Таисия (Житинева). "Про наши времена отец Кирилл всегда говорил: "Молитесь, никого не осуждайте, и держите ухо востро". Как-то стали говорить о втором пришествии. Я и говорю отцу Кириллу: - Как страшно дожить до прихода Антихриста... Батюшка друг уверенно мне и отвечает: - Ты доживешь до второго пришествия. Матушка Мария - она меня на восемь лет старше, тоже спрашивает: -Батюшка, а я доживу? На что Батюшка и ей ответил: - Да, если болеть не будешь. Этот разговор был в 70-х годах. Мы тогда приняли это в шутку. Сейчас уже вон, какой год! И мне 75 лет! Значит, скоро уже?.." 2. Л.П. "Когда я училась в советском ВУЗе, у нас преподавали вопросы электронной техники. Еще в те времена ученые и преподаватели, которые занимались этой темой, говорили нам в процессе обучения, что ничего хорошего развитие этой области человеку не даст. Наш преподаватель, который стоял у истоков этих разработок, говорил, что придет время и разовьется эта наука. Людям она никакой пользы не принесет, но сделает их зависимыми от этой техники. Они очень многое от этого потеряют. Это страшный процесс, это будет порабощение человека. Началось с карточек пенсионных. Один мужчина приносил отцу Кириллу карточку пенсионную. Отец Кирилл сказал, что в ней пока еще нет чипов, но скоро уже будут документы, в которых они будут. И это будет намного хуже." 3. Монахиня Вероника. "Про будущее, гонения мы тоже говорили. Не помню уже, как к этому вышел наш разговор, но он заговорил про "последний поезд". Говорит: - Матушка, ничего не бойся. Постарайся попасть на этот "последний поезд". (Имея в виду тот "последний поезд", про который старцы писали). Не отступай ни от чего. Будь в том поезде, в первом же поезде будь! Чтобы уточнить, так ли я понимаю его, спрашиваю: - Батюшка, как понимать про этот "поезд"? В переносном или прямом смысле? Он говорит: - Святые отцы сказали, в самом прямом смысле понимай. - На нем увозить куда-то будут? - Да. И ты не бойся в нем находиться." 4. Монахиня Вероника. "Часто вспоминаю я слова отца Кирилла про "последний поезд": - Если в первый поезд не попадешь, цепляйся за второй. Беги за хвостом последнего поезда. Цепляйся за него. Чутко слежу за тем, чтобы не опоздать на них." 5. Монахиня Феофилакта. "ПлАчу об уральцах, кто остался в тех краях, рыдаю навзрыд. Отец Кирилл утешает: - Мать, не плачь, Урал выстоит. - Батюшка, там еще китайцы. - И им Урал даст сапогом. До Урала не дошли немцы, и китайцы получат." 6. Монахиня Феофилакта. "Батюшка нас и готовил к грядущим скорбям. - Все принимать, как от руки Божией. Со смирением, с кротостью. Не роптать никогда. Мужественно, даже тогда, когда не хватит крепости, не сможешь своей волей управлять. Когда насильно поставят тебе уже электронный чип. Тогда человек не сможет сам контролировать свою волю, пресекать слова и действия свои, грех. Даже тогда, "через не могу", молись! И тогда Господь сможет тебе помочь, как первым христианам, первым мученикам. Отец Кирилл сказал, чтобы всегда был рюкзачок собран. - Стоять надо до конца за истину, не бояться. Сестер береги. которые за тобой пойдут. До конца надо стоять за Христа!" 7. Монахиня Феофилакта. "- Батюшка, а вот отец Николай сказал, что Россия еще воскреснет и расцветет, и что царь грядет? - Не про тебя это. - А мне что? Тюрьма будет? - Тебе готовиться к другому кресту, тебя это не касается. Кто знает, может, Господь скоро заберет кого, а вы не готовы, по главному-то. Ты еще эту стезю возьми, крест неси испытаний, страданий. Что тебе Господь даст, если мученичество, то - мученичество! От сумы и от тюрьмы не зарекаемся, но на все должны быть готовы. И никогда не унывать, нам радость какая дана! Мы со Христом идем и с Ним воскреснем!" 8. Монахиня Феофилакта. "- А будет ли у нас Царь? - донимаю я Батюшку своими вопросами. Он ответил не с ходу, с грустью: - Сомневаюсь, что будет Царь. Столько поколений было без Бога." 9. Монахиня Феофилакта. "Настырная я, спрашиваю: - Батюшка, а вот отец Николай о рассвете для России говорил, что у народа будет еще время для покаяния. Отец Кирилл тоже не сразу ответил, помолчал, потом сказал: - Не про тебя идет речь. Ты готовь сестер к мученичеству. Запасы не надо запасать. Запасы надо сделать божественные, духовные. Когда погонят - не бойтесь Сибири - там сады расцветут... Россия спасется. Церковь до скончания века будет жива!" 10. Монахиня Феофилакта. "На будущее наставлял Батюшка так: - Нужно главное, чтобы в сердце твое вселился Дух Святой, чтобы ты пребывала с Ним. И Дух откроет тебе, где быть, какие люди вокруг тебя будут, и через кого можно будет получить Таинство причастия, исповедь. Очень редкой будет такая возможность. Тогда каждый человек будет бояться другого и спасаться будут тайно. Не все будут знать этих людей, т.е. возле таких редких старцев, у кого можно получить Причастие, не все будут знать их. Т.е. сердце свое нужно уготовить так, чтобы там пребывал Дух Святой, через Которого ты сможешь узнать, как молиться, так чтобы непрестанная молитва, несмотря на большие невзгоды, оставалась в сердце. Тогда только ты будешь иметь спасение." 11. Людмила А. "Так по жизни иногда получалось, что я куда-нибудь влезала и ничего не понимала. Знаний не было. Батюшка, жалеючи, мне говорил: - Людмила, читай больше. - Мне трудно даются богословские книги. Мне легче у вас спросить, и вы мне все объясните. - Учись, Людмила. Будут такие времена, когда не у кого будет спросить и не на кого будет положиться. Самой надо будет думать." 12. Людмила А. "Про новую войну у отца Кирилла спрашивала. Он ответил: "Они войну могут сделать в любое время, когда захотят, у них все в руках для этого. Голод будет. Нужно людям, особенно с детьми, сделать небольшой запас продуктов. Самое же главное, духовные закрома сейчас заготовить нужно." 13. Людмила А. "И о предсказаниях старцев, отправке "эшелонов" спросила, что хоть в последний вагон надо вскочить. Отец Кирилл сказал, что надо и это иметь в виду. Не проморгать, не смалодушествовать, успеть там оказаться." 14. Александр Жиров. "Поисповедовался. Задал мучивший меня вопрос о паспортах. Отец Кирилл немного нахмурился, помолчал. Потом положил свою руку мне на голову. И дальше молчит, ничего не говорит. Напоминаю ему про мой вопрос: - Батюшка, как мне с паспортом поступать? Можно новый брать? Отец Кирилл внимательно на меня посмотрел, а потом сказал: - Ты сам как думаешь? ... Отвечаю: - Батюшка, мне сердце подсказывает, что нельзя брать все эти электронные паспорта и карточки. В Апокалипсисе же все сказано. Он еще раз посмотрел на меня испытующе. Положил руку мне на плечо и сказал: - Если ты, Александр, сможешь со старым паспортом, то лучше оставайся. То есть он строго не сказал: принимать - не принимать. На мою свободную волю и решение определил. И правильно. Так крепче! Не на кого будет сваливать при неполадках каких, огорчениях. Сам же решился." 15. Александр Жиров. "Задал я ему еще много вопросов. ... Он вдруг взял меня за руку, сильно сжал ее и, приподняв, развернул меня к иконостасу. Потом подвел к Алтарю и говорит с доброй улыбкой: - Да, Александр, готовься к испытаниям. - Батюшка, к каким? Он долго молчал, склонив голову, а потом ответил: - Мы доживем до антихриста. Очень удивился я такому ответу, осторожно спросил его: - Как мы? Кто мы? - грешным делом думаю, мол, ну ладно, я - молодой, а Батюшка-то старенький. Ему уже за восемьдесят. И он, что-ли доживет? Так близко, значит, погубитель наш?!.. Отец Кирилл, будто читая мои мысли, подтвердил: - Мы все доживем до антихриста. Время очень быстро идет. А мы должны пройти испытания, если хотим достойно Господа встретить. Эти испытания будут попущены нам Богом. Улыбнулся он после этих слов своих, перекрестил меня и снова напомнил мне, что руководствоваться надо во всем, как сердце будет подсказывать." 16. Лариса Приходько. "У нас в доме находится иконочка Царственных мучеников... Это было как раз накануне канонизации Царственных мучеников. Мы подумали, может быть, это к тому, что Россия возродится? Мы спросили Батюшку об этом: - Батюшка, может все-таки Россия воспрянет? Отец Кирилл был тогда очень озабочен, огорчен надвигающимися процессами глобализации. Он грустно ответил: - Дай-то Бог! Хотя на возрождение сейчас надежды мало..." 17. Георгий. "Знакомые хотели продать дом в Семхозе и купить трехкомнатную квартиру в Москве. У них было трое детей. Они пришли к о.Кириллу, а он им говорит. "А как же, когда трудности начнутся? С продуктами трудности настанут. Электричество, газ, отопление начнет работать с перебоями... Где вы будете? Как сможете жить? У вас очень маленькие дети. Не надо продавать. Дом с земелькой обязательно нужно иметь." ... В назидание им Батюшка сказал, что настанет такое трудное время, которое надо будет переждать. Для этого желательно иметь всем дом за городом." 18. Георгий. "Благодаря отцу Кириллу, стала мне понятна и вся история России. Прояснялось многое. Отец Кирилл не забывает в конце каждой почти проповеди напомнить: "Времена сейчас последние. Трезвитесь, блюдите себя... Яко опасно ходите"." Старец Кирилл (Павлов). "Сейчас надо, чтобы верующие настраивали и готовили себя ко всевозможным испытаниям и скорбям. К этому идет. Надо, чтобы не паниковали, не унывали и не отчаивались. И если Господь попустит какие-то испытания, нужно безропотно, с радостью и надеждой, со спокойствием в душе сподобиться Царства Небесного." Из книги Старец архимандрит Кирилл Павлов

20 февраля в патриаршей резиденции в Переделкино в возрасте 98 лет ушел из жизни один из наиболее почитаемых старцев Русской православной церкви конца XX - нач. XXI веков, называемый современниками «всероссийским духовником», духовный отец Троице-Сергиевой лавры - архимандрит Кирилл (Павлов).

Отец Кирилл вырос в семье неверующего старшего брата в деревне Маковские Выселки Рязанской области. В 1939 году был призван в Красную армию, служил на Дальнем Востоке, командовал взводом при обороне Сталинграда в Великую Отечественную войну. Во время войны Иван (мирское имя старца) Павлов обратился к вере. Как он сам вспоминал, неся караульную службу в разрушенном Сталинграде в апреле 1943 года, среди развалин дома он нашел Евангелие.

Кирилл Павлов принял монашеский постриг в Троице-Сергиевой лавре в 1954 году, после окончания Московской духовной семинарии и духовной академии. Благодаря своему благочестию и духовной жизни быстро завоевал авторитет у братии. По свидетельству современников, у отца Кирилла исповедовались в свое время патриархи Алексий I и Пимен. Затем он стал духовником патриарха Алексия II, в связи с чем переехал в патриаршую резиденцию в Переделкино. При этом архимандрит продолжал духовно окормлять монахов лавры, принимал многочисленных верующих, имел неисчислимое количество духовных чад.

Старец Кирилл написал вступительное слово к книге Марии Жуковой «Маршал Жуков - мой отец». Во вступительном слове, характеризуя маршала Победы, Кирилл, в частности, отметил: «Душа его христианская, печать избранничества Божьего чувствуется во всей его жизни».

Стоит отметить, что среди почитаемых старцев современности архимандрит Кирилл находился в авангарде антиглобализма. Он крайне негативно отнесся к волновавшему значительную часть православной общественности введению ИНН как к составной части опасных для православной веры глобализационных процессов. Старец призывал народ к бдительности, считая, что отречение от Христа начнется неприметно, в рутине повседневных и ставших привычными грехов, которые сам человек склонен считать мелкими и незначительными. ИНН и всё с ним связанное, по мнению о. Кирилла - это «начало конца». В то же время он воздерживался от резких выступлений против введения ИНН, не желая стимулировать церковный раскол. «Сопротивляться введению ИНН нужно так, чтобы никаких раскольнических настроений не возникало среди паствы, а пастыри не должны осуждать друг друга и тем более архипастырей, чтобы не страдало единство Церкви. Тем, кто может, нужно добиваться от Правительства, от Думы, чтобы был принят закон, освобождающий православных от присвоения номеров», - учил о. Кирилл.

«Колокол России» приводит цитату из знаменитой проповеди о. Кирилла Павлова, сказанной еще в 2001 году и, исходя из происходящего в последние годы, месяцы и дни, вне всяких сомнений являющуюся пророческой.

«Надо знать, как Апостол говорит, что Господь определил нас не на гнев, а для получения спасения во Христе Иисусе, умершем за нас, - как Апостол пишет Солунянам. Он говорит, что о временах и сроках нет нужды вам знать, братия, вы сами достоверно знаете, что пришествие Христово будет как тать ночью. Ибо когда будут говорить «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба. Но вы, братия, не во тьме, чтобы день вас застал как тать, вы сыны дня и света, а тьмы не сыны. Поэтому не будем спать, как спят прочие, но будем трезвиться и бодрствовать. Ибо спящие спят ночью и упивающиеся упиваются ночью. Мы, будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви, ждем надежды спасения. Поэтому надо трезвиться.

А самое главное - надо любовь хранить. Не нужно никакой вражды, никаких расколов. Враг эту мысль дал. Надо любовь хранить.

Не надо давать врагу никаких расколов учинять. Помните, как во время революции у нас в Церкви [появились] обновленцы. Из среды же Церкви вышли епископы-обновленцы… А это на руку им… Враг боится мира. Вражда - самое его испытанное средство.

Поэтому желаю вам, чтобы братство было единодушное. Снисходили бы друг к другу, прощали бы друг друга. И только как апостол Павел сказал: Возлюбленные и избранные Божии, облекитеся в милосердие, в благость, в смиренномудрие, в кротость, долготерпение, снисходя друг к другу и прощая взаимно обиды, жалобы. Особенно облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства. Мир Божий да владычествует, господствует во всех сердцах. Мы призваны в одном теле, и будьте дружелюбны.

Конечно, все эти зловещие сигналы… Я, конечно, знаю, как рассуждают. Убеждение мое лично, - что это нехорошее дело затевают, не хочу никого осуждать, но… христианам предстоят, приближаются испытания…

Я думаю так, первый этап - номера, потом электронная карточка будет. Сейчас (в начале 2000-х!) как-то попроще, потом труднее будет выкарабкаться, а потом после этих карточек уже метка будет. Когда придется отказываться от метки, там явная уже смерть будет, да. Или Христу изменить, поклониться антихристу, или наоборот - смерть принять за Христа. Я так понимаю.

Потом, в отношении вот этих вот номеров, - это богоборческое дело. Прежде всего, имена человеку нарек Сам Бог. Господь Сам нарек имена - Адам и Ева. И так в последующем эта заповедь соблюдалась, хранилась, нарекали имена. Христиане тоже имя нарекают, дают имя, да. И при крещении Ангел-хранитель вручается, да. И Церковь имя святого вручает. А тут… мы отрекаемся от своего имени, и какое-то присваивается число. Так если так надо было бы, Господь не дал бы имя Адам, а какое-нибудь там «255» Адаму сказал бы… А ведь имя нарек… А здесь от дьявола, то есть, начинают новый порядок вводить, новый век. Видите, - имена исключить, и под номером все будут.

Сейчас так тонко обрабатывают сознание, действительно, так постепенно, постепенно сознание переродят… Диавол борется с Богом. Богоборцы… богоборцы… Они новый век уже называют «новым веком» [новой эрой]. Новая эпоха, новая жизнь, новые законы… Этот век будет веком тоталитаризма.

Не бойся, малое стадо, с нами Бог!

Думаю, что в братском единодушии и с верою, да, с правой верою во Христа Господа Бога и со взаимной любовью, если и придется какие-то испытания встретить, [то] в таком случае они и легко будут переноситься. От души вас еще раз благодарю и желаю, чтобы такая любовь была между нами».

Весь православный мир скорбит и молится за упокой души новопреставленного раба Божия архимандрита Кирилла.

Рассказать:

Комментарии

1 Наталья Иванова - Харина

Вечером 20 февраля 2017 года в Переделкино, на 98-м году жизни, после продолжительной болезни преставился ко Господу многолетний духовник Свято-Троицкой Сергиевой лавры, духовник Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II архимандрит Кирилл (Павлов).

Архимандрит Кирилл (в миру Иван Дмитриевич Павлов) родился 8 октября 1919 года в Рязанской губернии.

Отец Кирилл редко упоминал что-либо из своей мирской жизни. Известно лишь из одного интервью, что родился и вырос он в верующей крестьянской семье. Но, по его словам, «с 12 лет жил в неверующей среде, у брата, и растерял свою духовность».

В молодые годы работал технологом на металлургическом комбинате, в армию был призван в конце 1930-х годов. Служил в пехоте.

Участник Великой Отечественной войны в звании лейтенанта, участвовал в обороне Сталинграда (командовал взводом), в боях возле озера Балатон в Венгрии, закончил войну в Австрии. Демобилизовался в 1946 году.

Во время войны обратился к вере. Вспоминал, что, неся караульную службу в разрушенном Сталинграде в апреле 1943 года, среди развалин дома нашел Евангелие, с которым уже не расставался.

По окончании войны поступил в Московскую духовную семинарию, которая тогда располагалась в Новодевичьем монастыре в Москве, впоследствии окончил и Московскую духовную академию. С этого времени его жизнь была связана с Троице-Сергиевой лаврой.

25 августа 1954 года он был пострижен в монашество. В том же году окончил Московскую духовную академию и был рукоположен 8 октября во иеродиакона, а затем ― во иеромонаха.

Был пономарем, потом казначеем обители. С 1965 года ― духовник братии Лавры. Был возведен в сан архимандрита.

По свидетельству современников, у него исповедовались в свое время Патриархи Алексий I и Пимен; был духовником Патриарха Алексия II, в связи с чем переехал в Патриаршую резиденцию в Переделкино. Продолжал духовно окормлять монахов Лавры, принимал многочисленных верующих.

В начале 2000-х со старцем случился инсульт, который сначала обездвижил его, а затем практически лишил возможности общения с внешним миром. Прикованный к постели, мужественно терпящий свою болезнь, он не искал поддержки и утешения, но в краткие моменты, когда силы возвращались к нему, сам поддерживал и утешал окружающих.

Автор многочисленных проповедей и поучений. Наставник молодых монахов, принявших постриг в Лавре. Много писал в эпистолярном жанре, ежегодно отправлял архиереям, священникам, мирянам, духовным чадам и даже малознакомым людям до 5000 писем с поздравлениями, наставлениями и назиданиями.

Патриархия.ru