Что стало причиной смерти маяковского. Владимир маяковский - биография, информация, личная жизнь

Владимир Владимирович Маяковский (1893-1930) считается выдающимся советским поэтом. Кроме поэзии он также занимался драматургией, написанием киносценариев, пробовал себя в роли кинорежиссёра и киноактёра. Принимал активное участие в работе творческого объединения "ЛЕФ". То есть мы видим яркую творческую личность, невероятно популярную в 20-е годы прошлого столетия. Имя поэта знала вся страна. Кому-то его стихи нравились, а кому-то не очень. Действительно, они были несколько специфичны и находили признание у сторонников именно такого своеобразного выражения своего внутреннего мира.

Но у нас разговор пойдёт не о творчестве поэта. По сей день вызывает множество вопросов неожиданная смерть Маяковского, наступившая 14 апреля 1930 года . Владимир Владимирович умер в возрасте 36 лет. Это тот самый счастливый жизненный период, когда с одинаковой иронией смотришь и на тех, кто старше, и на тех, кто младше тебя. Впереди ещё много-много лет жизни, но судьбоносный путь творца почему-то оборвался, оставив в душах людей чувство растерянности, перемешанного с недоумением.

Естественно, было следствие. Провели его органы ОГПУ. Официальное заключение гласило - самоубийство. С этим можно согласиться, так как творческие натуры по своей сути очень непредсказуемы. Они видят окружающий мир несколько не так, как другие люди. Вечно какие-то метания, сомнения, разочарования и постоянный поиск чего-то всё время ускользающего. Одним словом, очень трудно понять, что они хотят получить от этой жизни. И вот на пике разочарования к виску или сердцу подносится холодное дуло пистолета. Выстрел, и все проблемы решаются сами собой наиболее простым и проверенным способом.

Однако самоубийство Владимира Владимировича оставило очень много вопросов и неясностей. Они явно указывают на то, что не было никакого самоубийства, а было убийство . Причём осуществили его официальные государственные органы, которым изначально положено оберегать граждан от необдуманных и опасных поступков. Так где же истина? В данном случае она не в вине, а в фактах, явно указывающих не просто на уголовное, а политическое преступление. Но чтобы понять суть вопроса, нужно знать частности. Поэтому мы вначале поподробнее познакомимся с семейством Бриков, с которым нашего героя связывали долгие близкие отношения.

Брики

Лиля Юрьевна Брик (1891-1978) - известный советский литератор и её муж Осип Максимович Брик (1888-1945) - литературный критик и литературовед. Эта пара познакомилась с молодым талантливым поэтом в июле 1915 года. После этого в жизни Маяковского начался новый этап, который продолжался 15 лет вплоть до его смерти.

Владимир и Лиля влюбились друг в друга. Но Осип Максимович не стал помехой этому чувству. Троица начала жить вместе, чем вызвала много пересудов в литературных кругах. Что там и как было, для данного повествования несущественно. Гораздо важнее знать, что Бриков и Маяковского связывали не только духовные, но и материальные отношения. При советской власти поэт вовсе не был бедным человеком. Вполне естественно, что частью своих доходов он делился с Бриками.

Маяковский и Лиля Брик

Можно допустить, что именно поэтому Лиля старалась всеми силами привязать Владимира к себе. С 1926 года троица жила в московской квартире, которую получил поэт. Это Гендриков переулок (ныне переулок Маяковского). Находится он в самом центре Москвы недалеко от Таганской площади. У Бриков же не было возможности получить в то время отдельную квартиру. Огромный город жил в коммуналках, а собственную жилплощадь имели лишь выдающиеся личности, приносящие весомую пользу существующему режиму.

С 1922 года произведения Маяковского стали печатать в крупных изданиях. Гонорары были такими большими, что троица начала проводить много времени заграницей, останавливаясь в дорогих отелях. Поэтому не в интересах Бриков было разрывать отношения с даровитым и наивным поэтом, который был хорошей дойной коровой.

Сердечные дела Владимира Маяковского

Находясь в полной зависимости от Лили Брик, наш герой время от времени вступал в интимные отношения с другими женщинами. В 1925 году он ездил в Америку и завёл там любовный роман с Элли Джонс. Она была эмигранткой из России, поэтому языковый барьер им не мешал. От этой связи 15 июня 1926 года родилась девочка, получившая имя Хелен (Елена). Она здравствует по сей день. Является философом и писателем, поддерживает тесную связь с Россией.

В 1928 году Маяковский познакомился в Париже с Татьяной Яковлевой. По ходу дела Владимир купил Лили Брик французский автомобиль. Выбирал он его вместе с Яковлевой. Для Москвы в то время это было немыслимой роскошью. Поэт захотел создать со своей новой парижской пассией семью, но та не изъявила желания ехать в большевистскую Россию.

Однако Владимир не терял надежду соединить себя узами Гименея с Татьяной и наконец-то распрощаться с Бриками. Это, естественно, не входило в планы Лили. В апреле 1929 года она познакомила поэта с молодой и красивой актрисой Вероникой Полонской, которая уже 4 года была замужем за актёром Михаилом Яншиным.

Наш герой всерьёз увлёкся девушкой, которая была младше его на 15 лет. Очень кстати пришло известие из Парижа, что якобы Яковлева выходит замуж за родовитого француза. Поэтому Владимир быстро забыл заграничную пассию и сосредоточил всё своё внимание на Веронике. Именно эта девушка и стала основным свидетелем трагедии, ведь смерть Маяковского произошла практически у неё на глазах.

Хронология трагических событий

Возможная причина смерти

Если допустить, что Владимира Владимировича убили, то зачем это было сделано, кому он мешал? В 1918 году поэт неразрывно связал свою судьбу с партией большевиков. Он был трибуном, проповедующим идеи мировой революции. Поэтому и пользовался таким огромным успехом у различных издательств. Ему платили огромные гонорары, обеспечили отдельным жильём, но взамен требовали преданности и лояльности.

Однако к концу 20-х годов в произведениях поэта стали проскальзывать нотки разочарования существующим режимом. Впереди ещё были годы коллективизации, страшный голод, репрессии, а Владимир Владимирович уже душой почувствовал смертельную опасность, нависшую над страной. Ему всё труднее становилось восхвалять существующую реальность. Приходилось всё чаще переступать через своё понимание мира и нравственные принципы.

В стране набирала силу волна ликования. Все восхищались или делали вид, что восхищались достижениями социалистического строя, а Маяковский начал сатирически обличать всякую "дрянь". Это звучало диссонансом по отношению к восторженному хору подхалимов и приспособленцев. Власть очень быстро почувствовала, что поэт стал другим. Он изменился, причём в опасную для режима сторону. Первой ласточкой стала критика его пьес "Клоп" и "Баня". Затем исчез портрет из литературного журнала, и развернулась травля в прессе.

Наряду с этим поэта начали опекать чекисты. Они стали регулярно заходить в гости на правах добрых знакомых, ведь Лиля Брик любила принимать гостей. Но одно дело, когда приходят друзья-литераторы, а другое, когда в квартиру заходит с дружеским визитом сотрудник ОГПУ. Не надо также забывать, что Осип Максимович Брик в 1919-1921 годах являлся сотрудником ЧК. А бывших чекистов не бывает.

Вся эта опёка осуществлялась для того, чтобы проверить благонадёжность поэта. Результаты оказались для Владимира Владимировича плачевными. Было принято решение его убрать. По-другому и быть не могло, ведь перековавшийся трибун мог нанести большой идеологический вред коммунистическому режиму.

Последний день жизни поэта

Смерть Маяковского, как уже говорилось, наступила 14 апреля 1930 года. Бриков в Москве не было: они ещё в феврале уехали заграницу. Поэт решил воспользоваться их отсутствием, чтобы наконец-то порвать ведущие в никуда затянувшиеся отношения. Он хотел создать нормальную семью и для этого выбрал Веронику Полонскую. В первых числах апреля он делает денежный взнос в жилищный кооператив, чтобы приобрести себе квартиру, а имеющуюся жилплощадь оставить сластолюбивой и корыстной парочке.

В понедельник 14 апреля поэт в 8 часов утра приезжает к Полонской и увозит её к себе. Здесь между ними происходит разговор. Владимир требует, чтобы Вероника оставила мужа и ушла прямо сейчас к нему. Женщина говорит, что не может вот так сразу бросить Яншина. Она не отказывает Маяковскому, заверяет, что любит его, но ей нужно время. После этого Полонская покидает квартиру, так как в 10-30 у неё репетиция в театре. Она выходит в парадное и тут слышит звук револьверного выстрела. Вероника вбегает обратно в комнату буквально через мгновение после ухода и видит, что Владимир лежит на полу с раскинутыми руками.

Вскоре приехала следственная группа, но не из милиции, а из контрразведки. Возглавлял её начальник секретного отдела ОГПУ Яков Саулович Агранов (1893-1938). Его появление можно объяснить тем, что он курировал творческую интеллигенцию. Место происшествия было осмотрено, тело поэта сфотографировано. Было найдено предсмертное письмо Владимира Владимировича, датированное 12 апреля. Агранов прочитал его вслух и положил в карман кителя.

Ближе к вечеру появился скульптор Константин Луцкий. Он сделал гипсовую маску с лица усопшего. Вскрытие вначале не хотели делать, так как и так было ясно, что поэт умер от выстрела в сердце. Но поползли слухи, что Маяковский болел сифилисом, что и послужило причиной трагедии. Патологоанатомам пришлось вскрыть тело, но никаких серьёзных отклонений в органах обнаружено не было. В газетах написали, что поэт скончался от скоротечной болезни. Под некрологом подписались друзья, и на этом дело закончилось.

Убийство или самоубийство?

Так как всё-таки следует охарактеризовать смерть Маяковского? Убийство это было или самоубийство? Чтобы пролить свет на данный вопрос, начнём, как и положено, с предсмертной записки. Вот её текст:

"Всем… В том, что умираю, не вините никого и не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил. Мама, сестра, товарищи, простите, но у меня другого выхода нет. Лиля, люби меня.

Товарищ правительство, моя семья - это Лиля Брик, мама, сестра и Вероника Полонская. Буду благодарен, если ты устроишь им сносную жизнь. Начатые стихи передайте Брикам, они разберутся. Как говорится - инцидент исчерпан, любовная лодка разбилась о быт. Я с жизнью в расчёте, и ни к чему перечень взаимных болей, бед и обид. Счастливо оставаться".

Вот такое завещание, написанное, согласно дате, 12 апреля. А роковой выстрел прозвучал 14 апреля. При этом ещё и состоялось любовное объяснение с Вероникой, хотя поэт знал, что должен вот-вот умереть. Но несмотря на это, настаивал, чтобы возлюбленная немедленно оставила мужа. В этом есть какая-нибудь логика?

Интересно ещё то, что последнее письмо Владимир Владимирович написал карандашом. У него были деньги, чтобы купить кооперативную квартиру, а вот на ручку даже мелочи не нашлось. Впрочем, у погибшего была собственная очень хорошая ручка с роскошным золотым пером. Он её никому никогда не давал в руки, а писал только ей. Но в самый ответственный момент своей жизни взял в руки карандаш. Им, кстати, и почерк подделать гораздо проще, чем ручкой.

В своё время Сергей Эйзенштейн заявил в узком кругу друзей, что если внимательно ознакомиться со стилем письма, то можно утверждать, что написано оно не Маяковским. Так кто же тогда произвёл на свет это творение. Может быть, в аппарате ОГПУ нашёлся сотрудник, взявший на себе столь несвойственные ему обязанности?

В архиве хранится уголовное дело за номером 02-29. Это как раз дело о самоубийстве В. В. Маяковского. Вёл его следователь И. Сырцов. Так вот, в протоколе осмотра не упоминается предсмертное письмо, как будто его и не было. Так же нет экспертизы рубашки, которая была на поэте в момент смерти. А ведь она могла многое рассказать следствию.

Но самое главное, из дела абсолютно неясно, где находилась Полонская, когда прозвучал роковой выстрел. То ли она стояла возле поэта, то ли уже вышла из комнаты. Как впоследствии утверждала сама Вероника, она вышла в парадное и только там услышала звук выстрела. Однако, судя по бумагам, её поведение можно трактовать по-разному. Женщина сбегала вниз по лестнице, и раздался выстрел, либо выбежала с криком из комнаты, и именно в этот момент поэт застрелился. Так может быть, она увидела у Владимира в руке пистоле, испугалась и попыталась скрыться? Создаётся впечатление, что следователь вообще не нуждался в чётком и ясном ответе.

Закрыли уголовное дело 19 апреля. При этом осталось загадкой, нашли возле тела пистолет или нет. Как лежало тело? Головой к двери или головой вглубь комнаты. Если в помещение зашёл кто-то посторонний и выстрелил, то Владимир Владимирович должен был упасть назад, то есть головой вглубь комнаты. Но ничего определённого здесь сказать нельзя. Таким образом, можно сделать вывод, что следственные действия велись крайне небрежно. Представляли они собой чистую формальность. Вся работа делалась не ради установления истины, а ради галочки, что такая работа была проделана.

Так что вывод напрашивается сам собой. Поэта убили сотрудники ОГПУ, но представили это дело как самоубийство . Оно было благополучно помещено в архив и пылилось на полках вплоть до 90-х годов XX века. А с кого спросишь через 60 лет? Тем более что люди Ягоды, в том числе и Агранов, были расстреляны в 37-38 годах. Так что возмездие в любом случае свершилось.

Кто остался в выигрыше после смерти Маяковского?

Смерть Маяковского оказалась на руку Лили Брик. Про Осипа Максимовича разговор не идёт, так как его семейная жизнь с любвеобильной женой закончилась разводом. А вот Лилю советское правительство признало законной наследницей ушедшего из жизни поэта. Она получила его кооперативную квартиру и денежные сбережения.

Но самое главное - архивы, которые, по сути, являлись народным достоянием. Однако и это не всё. Так называемая "вдова" Маяковского с 1935 года стала получать проценты с проданных сочинений поэта. А печатались они миллионными тиражами, так как посмертно Владимир Владимирович был признан самым лучшим и талантливым поэтом советской эпохи.

Что же касается Полонской, то без двух минут жена не получила ничего. Впрочем, нет. Она получила сплетни, разговоры за спиной, злорадные ухмылки. Последней точкой в этой эпопее стал развод с мужем. Ну что тут поделаешь. Так уж устроен этот мир. Кто-то находит, а кто-то теряет. Но будем оптимистами. Народная мудрость гласит: "Что не случается - всегда к лучшему".

При жизни Маяковский имел много романов, хотя в официальном браке никогда не состоял. Среди его возлюбленных было немало русских эмигранток – Татьяна Яковлева, Элли Джонс. Самым серьезным увлечением в жизни Маяковского был романом с Лилей Брик. Несмотря на то, что она была замужем, отношения между ними сохранялись долгие годы. Более того, долгий отрезок своей жизни поэт жил в одном доме с семьей Брик. Этот любовный треугольник существовал несколько лет, пока Маяковский не встретил молодую актрису Веронику Полонскую, которой на тот момент исполнился 21 год. Ни разница в возрасте в 15 лет, ни наличие официального супруга не могли помешать этой связи.Известно, что поэт планировал с ней совместную жизнь и всячески настаивал на разводе. Эта история стала причиной официальной версии самоубийства. В день смерти Маяковский получил отказ от Вероники, что спровоцировало, как утверждают многие историки, серьезное нервное потрясение, которое привело к таким трагическим событиям. Во всяком случае, семья Маяковского, включая мать и сестер, считали, что вина за его смерть лежит именно на Полонской.

Маяковский оставил предсмертную записку следующего содержания:
«ВСЕМ

В том что умираю не вините никого и пожалуйста не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.
Мама сестры и товарищи простите – это не способ (другим не советую) но у меня выходов нет.
Лиля – люби меня.
Товарищ правительство, моя семья – это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская. –
Если ты устроишь им сносную жизнь – спасибо.
Начатые стихи отдайте Брикам они разберутся.
Как говорят – «инцидент исперчен», любовная лодка разбилась о быт
Я с жизнью в расчете и не к чему перечень взаимных болей, бед и обид.
Счастливо оставаться

ВЛАДИМИР МАЯКОВСКИЙ.

Смерть Маяковского.

Вряд ли найдется в России человек, который не читал или не слышал о трагическом конце Маяковского. Со, школьных лет нам внушали и до сих пор внушают уже нашим детям лишь одну мысль о естественности самоубийства поэта на почве его запутанных любовных отношений, осложненных творческими неудачами, нервозностью, а также долгим нездоровьем. Многие из друзей поэта поддерживали скупую официальную версию, посчитавшую мотивом самоубийства «причины личного порядка».

Заявленная в день смерти поэта, она фактически свернула следствие на формальный путь констатации этого вывода, уводя его от ответа на многочисленные вопросы. Подробной разработкой и «обслуживанием» этой версии практически занялись историки литературы, находившиеся под неусыпным присмотром цензуры, введенной властями через несколько часов после выстрела и действующей — уже негласно — до наших дней.

Доводы же литераторов сводились к перечню фактов, совокупность которых и привела будто бы Маяковского к самоубийству: осенью 1929 года поэту отказали в визе во Францию, где он собирался жениться на Т. Яковлевой; тогда же он получил известие о замужестве самой Т. Яковлевой; болезненное состояние усугубилось неприятием критикой его «Бани»; в апреле 1930 года расстроились личные отношения поэта с В. Полонской, которую поэт любил и с которой хотел создать семью; и главное — Маяковский оставил предсмертное письмо, где объяснил причины добровольного ухода из жизни.

Действительно ли Маяковский хотел в Париж?

Начало сомнениям Скорятина относительно добровольного ухода поэта из жизни положило отсутствие сколь-нибудь серьезных доказательств отказа ему в получении визы для поездки в Париж, которая должна была якобы закончиться браком с Т. Яковлевой. Здесь надо отметить не только особую роль Лили Брик в распространении этой версии, но и особую цель, которую она при этом преследовала. Дело в том, что совместная жизнь с поэтом вполне удовлетворяла Бриков, поскольку она давала много заметных материальных преимуществ. Поэтому Брикам не хотелось отпускать от себя Маяковского — ведь его намерение создать свою семью привело бы к обязательному разъезду. Поэтому, когда Маяковский в октябре 1928 года отправляется в Ниццу на свидание со своей двухлетней дочерью Элли и ее матерью американкой Елизаветой Зиберт (Элли Джонс), сестра встревоженной этим обстоятельством Л. Брик (Эльза) знакомит Маяковского с красивой эмигранткой из России Татьяной Яковлевой. Возвращаться на Родину она не собирается, а Маяковский тоже ни за что не останется за границей. А флирт с Т. Яковлевой, по мнению Л. Брик, отвлечет поэта от отцовских забот.

Но как только поэт влюбляется всерьез и у него появляется твердое намерение связать, свою жизнь с Т. Яковлевой, Брики, после приезда Маяковского в апреле 1929 года из Парижа в Москву, знакомят его с 22-летней эффектной В. Яблонской, актрисой МХАТа.«Внезапно вспыхнувшее увлечение Маяковского,- пишет Скорятин,- как бы отодвигало Т. Яковлеву на второй план и исключало женитьбу на ней. Такой поворот вполне устраивал Бриков. Полонская в Москве. Случись что-то непредвиденное, есть возможность намекнуть на возможную огласку ее отношений с поэтом». Ведь В. Полонская была замужем за актером Яншиным.

Маяковский начинает понимать, что его любовь к Т. Яковлевой без будущего, и 5 октября 1929 года он отправляет в Париж последнее письмо. Поездка в Париж теряла для Маяковского смысл и по другой причине. 11 октября 1929 года Л. Брик получает письмо от сестры Эльзы, где говорилось, что «Яковлева… выходит замуж за виконта». Отметим при этом две детали: намеренность Лили Брик в доведении этого сведения до поэта и то, что в комнате при этом находились В. Полонская с мужем, а также то, что Эльза в письме значительно опережает события.

Поэтому, когда Скорятин проверил архивные документы, то не удивился тому, что обнаружил: Маяковский не писал заявления о получении визы и не получал никакого отказа. Значит, эта ситуация никоим образом не могла влиять весной 1930 года на настроение поэта и не давала ему повода к серьезным переживаниям, которые, как считалось, и привели его к трагедии 14 апреля.

Весной 30-го года Маяковский огорчен идейной размолвкой с РЭФом, бойкотом бывших своих соратников его выставки, переживает неудачу с «Баней». А тут еще сильная болезнь горла, возможно, грипп. Он не скрывает своего недомогания, стремясь чаще бывать на людях, чтобы побороть тоскливее настроение. Одним он казался в это время мрачным, другим — надломленным, третьим — потерявшим веру в свои силы. Скорятин отмечает, что «эти мимолетные наблюдения, объединившись впоследствии с домыслами и слухами, обернулись прочной подпоркой для официального сообщения о самоубийстве».

В это время Маяковский все более привязывается к Веронике Полонской и связывает с ней все свое будущее. Не первый раз он решал «строить семью», но всегда наталкивался на упорное сопротивление Лили Брик, пускающей в ход женские уловки, ухищрения, истерику,- и Маяковский отступал. Странная это была жизнь втроем… Весной 1930-го он решает отделиться от Бриков во что бы то ни стало, чувствуя огромную тягу к нормальной собственной семье. Ведь с Бриками он был, в сущности, одинок и бесприютен. Отношения с В. Полонской заставляют его действовать. 4 апреля он вносит деньги в жилищный кооператив РЖСКТ им. Красина (после смерти поэта туда переселятся Брики), просит помочь В. Сутырина (из ФОСП) с квартирой, чтобы уехать от Бриков раньше, чем те возвратятся из-за границы. Но не успел…

Вечером 13 апреля Маяковский отправился в гости к В. Катаеву. Там были и Полонская с Яншиным. Разошлись поздно, в третьем часу. Наступил понедельник 14 апреля. Маяковский появился у В. Полонской в 8.30. Они уехали на такси в роковую квартиру в Лубянском. Там Полонская предупредила, что в 10.30 у нее важная репетиция и она не может опаздывать. Когда она успокоила Маяковского, требовавшего, по ее словам, чтобы она у него сейчас осталась, то сказала, что любит его, будет с ним, но не может остаться. Яншин не перенесет ее ухода в такой форме. «Я вышла. Прошла несколько шагов до парадной двери. Раздался выстрел… Я закричала. Заметалась по коридору… Вероятно, я вошла через мгновение. В комнате еще стояло облачко дыма от выстрела. Владимир Владимирович лежал на полу, раскинув руки…»

Скорятин замечает, что «тогда никто, из присутствовавших не слышал, чтобы Полонская говорила о револьвере в руках поэта, когда она выбегала из комнаты». Эта важная подробность сразу бы все объяснила: Полонская выбегает — Маяковский тут же стреляет в сердце. И никаких сомнений в самоубийстве. Может, к тому моменту следователям еще не удалось принудить Полонскую, чтобы она согласилась с «все объясняющей» версией?

Скорятин обратил внимание на то, что все, прибежавшие сразу после выстрела, застали тело поэта лежащим в одном положении («ногами к двери»), а явившиеся позже — в другом («головой к двери»). Зачем передвигали тело? Может, в той суматохе кому-то понадобилось представить такую картину — в момент выстрела поэт стоял спиной к двери, вот пулевой удар в грудь (изнутри комнаты) и опрокинул его навзничь, головой к порогу. Несомненное самоубийство! А если бы он стоял лицом к двери? Тот же удар опять-таки опрокинул бы его навзничь, но уже ногами к двери. Правда, в таком случае выстрел мог произвести не только сам поэт, но и кто-то, внезапно появившийся в дверях… Приехавший первым руководитель секретного отдела ГПУ Я. Агранов сразу взял следствие в свои руки. Л. Краснощекова вспоминала, что она уговаривала Агранова подождать Лилю, но он сказал, что похороны будут «завтра или послезавтра», и Бриков ждать не будут. Потом, видимо, Агранов сообразил (или ему кто подсказал), что столь поспешные похороны, несомненно, вызовут ненужные подозрения.

К вечеру приехал скульптор К. Луцкий, снявший маску с лица Маяковского. 22 июня 1989 года в ленинградской телепрограмме «Пятое колесо» художник А. Давыдов, показывая эту маску, обратил внимание телезрителей, что у покойника сломан нос. Значит, Маяковский упал лицом вниз, предположил он, а не на спину, как бывает при выстреле в самого себя. Затем прибыли прозекторы, чтобы изъять мозг поэта для научных исследований в Институте мозга. То, что фамилия Маяковского оказалась в «ряду избранных», показалось Скорятину «верным знаком того, что ход трагических событий контролируют всемогущие силы».«Около полуночи,- вспоминает Е. Лавинская, — из столовой раздался голос Агранова. Он стоял с бумагами в руках и читал вслух последнее письмо Владимира Владимировича. Агранов прочел и оставил письмо у себя».

А вскрытия тела, как полагается по следственным законам, так и не было проведено, если бы не В. Сутырин, потребовавший вскрытия 16 апреля, когда до него дошли слухи о неизлечимой венерической болезни Маяковского, якобы и приведшей его к самоубийству («Стремительная болезнь» — так было сказано даже в официальном некрологе «Памяти друга» в «Правде», подписанном Я. Аграновым, М. Горбом, В. Катаняном, М. Кольцовым, С. Третьяковым, Л. Эльбертом и другими). Результаты вскрытия показали, что злонамеренные сплетни не имели под собой никаких оснований. Но этот вывод опубликован не был.

Взял себе Агранов и ту фотографию, которую Е. Лавинская увидела в его руках, когда он показывал ее в клубе ФОСП кучке лефовцев: «Это была фотография Маяковского, распростертого, как распятого на полу, с раскинутыми руками и ногами и широко открытым в отчаянном крике ртом… Мнеобъяснили: «Засняли сразу, когда вошли в комнату Агранов, Третьяков и Кольцов. Больше эту фотографию я никогда не видела». (Скорятин думает, что снимок сделан до прибытия следственной группы.)Приехали Брики, гостившие, как многие знали, у матери Лили Юрьевны — Е. Каган, работавшей в советском торгпредстве в Лондоне. О том, кто и как разыскал заграницей ее с мужем, Брик никогда не рассказывала.

Одни Брики, пожалуй, ничему не удивились. Для них гибель поэта никогда никакой тайны не представляла. К. Зеленский вспоминает, как убеждал его Осип Брик: «Перечитайте его стихи и вы убедитесь, как часто он говорит… о своем неизбежном самоубийстве». Лиля Брик приводила другие мотивы якобы неизбежного самоубийства поэта: «Володя был неврастеником. С 37-градусной температурой он чувствовал себя тяжелобольным. Едва я его узнала, он уже думал о самоубийстве. Предсмертные прощальные письма он писал не один раз». Л. Брик все было ясно.

Проследим за мыслью Валентина Ивановича Скорятина, единственного человека, всерьез задумавшегося над так называемым «предсмертным письмом» Владимира Маяковского. Может, нам тоже станет кое-что ясно — и не только о поэте, но даже и о самой Лиле Брик.

Предсмертное письмо: документ или фальшивка?

Вот его текст, всегда цитировавшийся для доказательства намерения поэта покончить с собой (и комментарий Скорятина):

Всем
В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.
Мама, сестры и товарищи, простите, — это не способ (другим не советую) — но у меня выходов нет. Лиля — люби меня.

Товарищ правительство, моя семья- это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская. Если ты устроишь им сносную жизнь — спасибо. Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся. Как говорят — «инцидент исперчен», любовная лодка разбилась о быт. Я с жизнью в расчете, и не к чему перечень взаимных болей, бед и обид, Счастливо оставаться.

Прежде всего, обратимся к строке, где поэт перечисляет состав «семьи». Родных он упоминает дважды. Но там, где обращение носит чисто эмоциональный характер, они названы первыми, а в том месте, где, по сути, перечисляются наследники, родные почему-то оказываются после Л. Брик. (Позже право на наследство будет закреплено Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР: 1/2 часть назначена Л. Брик, по 1/6 — матери и сестрам, В. Полонской, в нарушение воли поэта, не достанется ничего). Но, собственно, не это воистину неправедное решение вызывает недоумение, а сам нравственный смысл подобного «списка». Общеизвестно, что Маяковский, в общественной полемике допускавший резкость, был предельно благороден с людьми близкими. Почему же, обращаясь к «товарищу правительству», он столь неосторожно бросает тень… нет, не на Л. Брик (она в официальном мнении давно уже слыла неофициальной женой поэта при официальном муже), а, прежде всего, на замужнюю молодую женщину? Мало того, обнародовав связь с ней, он тут же еще раз унижает ее восклицанием: «Лиля — люби меня».

И ладно бы письмо составлялось наспех, в смертном томлении последних минут, но на сдвоенном листке из гроссбуха стоит дата — 12 апреля. Бросается в глаза и другое: почему, готовясь к решающему разговору с возлюбленной, Маяковский заранее, уже 12 апреля, предопределяет исход еще не состоявшегося с нею разговора — «любовная лодка разбилась…»? Да ведь и не разбилась, в общем-то: как мы знаем, предложение поэта было принято Вероникой Витольдовной…

Впрочем, стихи к Полонской не относились. Они были написаны поэтом… еще в 1928 году. Набросок переносился поэтом из одной записной книжки в другую. И вот пригодился для обращения… к правительству. Выходит, Маяковский, не напрягая ни ума, ни сердца, взял свои старые заготовки и вмонтировал их в свое предсмертное письмо, дезориентировав всех по поводу адресата? Не говорю уже о финансовых расчетах в конце письма. О чем думает человек перед лицом вечности? Какие налоги, какой ГИЗ! Хочешь не хочешь, а приходится в чем-то соглашаться с В. Ходасевичем.

Приходится, да что-то мешает. Никак не укладывается в голове, что такое вот, прямо скажу, суетное письмо вышло из-под пера поэта. Впрочем, как раз… не из-под пера. По газетам, перепечатавшим письмо, читателям было не понять, что оригинал написан… карандашом.

Известно, что заполучить ручку поэта даже на короткое время было весьма трудно. Да и подделать почерк «чужой» авторучкой почти невозможно, Но все эти сложности устраняются, если воспользоваться… карандашом. А уж сам почерк — сущий пустяк для профессионалов из ведомства Агранова. И если допустить это предположение, то развеваются все огорчительные недоумения по поводу карандашного текста. Письмо, как и многие другие вещественные доказательства, «взял себе» Агранов. Известно, что даже члены правительства при разделе наследства Маяковского руководствовались не подлинником, а… его газетной перепечаткой (факт беспрецедентный!)«.

Найденные Скорятиным заметки кинорежиссера С. Эйзенштейна говорят, что он, отмечая в предсмертном письме «близость ритмического строя» к «блатной одесской поэзии», а так же «юродскому фольклору» времен гражданской войны (намекая тем самым на невозможность Маяковского быть автором письма), делает однозначный вывод: «Маяковский никогда ничего подобного не писал!» И еще: «Его надо было убрать. И его убрали…»Оскорбительный тон письма по отношению к матери и сестре, а также беспрецедентное нарушение их наследственных прав доказывают, что ничего подобного поэт не писал.

С Полонской Маяковский провел самый трагический год и хотел ввести ее в свой новый дом как жену. Упомянутая в предсмертном письме Маяковского как член его семьи, она была ловко отодвинута от каких-либо прав на наследство поэта. Достались ей лишь тягостные беседы с Сырцовым да с Аграновым, сплетни, скорый развод с мужем и двусмысленное положение в обществе, когда Л. Брик почему-то считалась «вдовой Маяковского», будучи не разведенной с О. Бриком, а она, Полонская, по сути — «нелегальной» возлюбленной поэта. И в страшном сне не могло присниться молодой актрисе, какая неблагодарная роль уготована ей в этом театре абсурда Бриков.

Учитывая, что с 1930-го по 1958 год письмо лежало в сверхсекретных архивах ОГПУ, а затем в Политбюро ЦК КПСС, можно утверждать, что оно было фальшивкой, составленной в органах ОГПУ и призванной убедить всех в качестве главного доказательства самоубийства Маяковского.

«Уголовное дело № 02-29»

Несколько лет тому назад после многочисленных поисков Скорятину удается получить в секретном архиве «Уголовное дело № 02-29, 1930 года, народного следователя 2 уч. Баум. района г. Москвы И. Сырцова о самоубийстве В. В. Маяковского». Приведем из милицейского протокола лишь некоторые факты, вызвавшие серьезные недоумения:
в протоколе не упомянуто предсмертное письмо;
не упомянут календарь, о котором сообщает В. Полонская. Сейчас календарь в Музее Маяковского есть;листки календаря от 13,14 апреля, вырванные Маяковским, исчезли;
не был найден и допрошен «книгоноша» (не приходил ли под видом его человек, участвующий в подготовке убийства?);экспертиза рубашки Маяковского не проводилась. Рубашку взяла себе Л. Брик и сдала ее в музей только 24 года спустя. Нельзя поручиться за то, что с ней не «поработали» таким образом, чтобы она соответствовала версии о самоубийстве.

Этот протокол, передающий странное и бесспорное вмешательство в дело Агранова и его «коллег», был затем вместе с делом передан почему-то следователю И. Сырцову, в ведении которого находился другой участник района. Сырцов оказался для Агранова, видимо, более сговорчивым. Противоречия между воспоминаниями В. Полонской и ее показаниями следователю, на взгляд Скорятина, объясняются тем, что она писала их восемь лет спустя и не для широкой публики, и ей, видимо, казалось, что проклятые допросные страницы навсегда канули в безвестность.

Что касается протокольных показаний («был назойлив», «не собиралась уходить от мужа»), то именно такую версию и хотел получить от нее следователь И. Сырцов. 14 апреля И. Сырцов после допроса В. Полонской на Лубянском заявляет: «Самоубийство вызвано причинами личного порядка»,- что на следующий день будет опубликовано в печати. 15 апреля Сырцов делает в расследовании внезапный «беспричинный» перерыв, который Скорятин объясняет тем, что в этот день Сырцов получал на Лубянке необходимые инструкции для дальнейших действий. В деле есть документ, говорящий об остром интересе к смерти поэта со стороны сразу двух подразделений ОГПУ: контрразведывательного (Гендин) и секретного, которым руководил Агранов, в руках которого потом оказались все нити дела. Вероятно, ГПУ смутила в записи допроса фраза: «Я вышла за дверь его комнаты…» Выходит, поэт на какое-то время оставался один, а это могло породить всевозможные толки.

«Опасения гэпэушников были не напрасны,- развивает догадку В. Скорятин,- ибо вопрос, где находилась Полонская в момент выстрела, вызвал немало кривотолков. Ю. Олеша писал в Берлин В. Мейерхольду 30 апреля 1930 года: «…Она выбежала с криком „Спасите“, и раздался выстрел…» А сестра поэта Людмила Владимировна считала, что Полонская не только «вышла за дверь его комнаты», а уже «сбегала с лестницы». В своей тетрадке она записала: «Когда сбегала с лестницы П. (Полонская) и раздался выстрел, то тут же сразу оказались Агран. (Агранов), Третьяк. (Третьяков), Кольцов. Они вошли и никого не пускали в комнату».

Материалы дела так и не дали ответа на вопрос: успела ли Полонская выбежать из комнаты Маяковского или из квартиры, или же выстрел произошел при ней? Не дали, потому что, видимо, такой ответ просто был не нужен. Вся поспешность и незавершенность, считает Скорятин, объясняется тем, что Сырцов явно «гнал» дело, и уже 19 апреля он закрывает его, вынося постановление, где единственный раз упоминается предсмертное письмо-«записка».

В прокуратуре в дело добавляется еще один документ: «Расписка. Мною получены от П. М. О, пр-ра т. Герчиковой обнаруженные в комнате Владимира Владимировича Маяковского деньги в сумме 2113 руб. 82 коп. и 2 золотых кольца. Две тысячи сто тринадцать рублей 82 к. и 2 зол. кольца получила. Л. Брик. 21.4.30».

«Лиля Юрьевна,- комментирует В. Скорятин,- не состоявшая (при живом-то муже!) ни в каких официальных родственных отношениях с Маяковским, ни с того ни с сего получает деньги и вещи, найденные в его комнате, а затем и все его наследство- и в материальных ценностях, и в бесценных архивах, являющихся, по существу, народным достоянием. Особый цинизм этой ситуации вот в чем. В письме сестры поэта Ольги Владимировны, отправленном родственникам несколько дней спустя после трагедии, сказано: „12-го я с ним говорила по телефону… Володя мне наказал прийти к нему в понедельник 14-го, и, уходя из дома утром, я сказала, что со службы зайду к Володе. Этот разговор 12-го числа был последний“. Ясно же, что „Володя“ приготовил конверт для сестры с пятьюдесятью рублями как обычную, заурядную помощь семье. И вот это-то пособие выдается в материалах дела чуть ли не за окончательный, предсмертный будто бы расчет поэта со своими близкими! Не говорю уже о том, что этот факт лучше всего свидетельствует: у поэта и мысли не было уйти из жизни по своей воле».

Добавим к словам В. Скорятина, что все поведение Брик как нельзя лучше свидетельствует о многочисленных направлениях личной заинтересованности Л. Брик и ее мужа в этом деле, о ее обширных связях с чекистскими кругами, сложившимися у нее благодаря работе мужа в ЧК еще с 1920 года (сначала в спекулятивном отделе, а потом «уполномоченным 7-го отделения секретного отдела»). Как обнаружил Скорятин, и сама Лиля была агентом этого ведомства. Номер ее чекистского удостоверения — 15073, а Осипа Брика- 25541. Понятно, какая организация помогла Брикам срочно уехать в феврале 1930 года из Москвы, чтобы оставить поэта в одиночестве. В связи с этим рассуждением Скорятина становится понятно, зачем Лиля Брик организует в 1935 году передачу своего письма через Агранова Сталину. Сталинская резолюция («Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи») должна была заставить советских издателей выпускать сочинения Маяковского огромными тиражами, в чем непосредственно, как наследница, была заинтересована Лиля Брик.

После сказанного Скорятиным напрашивается естественный вывод: Л. и О. Брики не могли не знать, что Маяковский в скором времени будет убит. Все их поведение это доказывает.

Сколько недоумений, нарушений, вопросов вызвало это дело о таком простом и обыкновенном самоубийстве «по личным мотивам», окруженное, тем не менее, строжайшей секретностью. Но все вопросы и проблемы исчезают или объясняются, если считать, что поэт был убит. Такой вывод делает и Скорятин. И тогда остается уже действительно последний вопрос: зачем это было сделано и кем? Скорятин допускает, что до конца жизни «поэт был верен романтическим идеалам революции. Но все чаще в его „партийные книжки“ врывались ноты трагического разочарования, и все натужней он воспевал реальность. Зато крепло сатирическое обличение „дряни“. В ходе набирающего силу ликования по поводу успехов — голос поэта начинал звучать опасным диссонансом. Появились и грозные предупреждающие сигналы: ошельмованы спектакли по пьесам „Клоп“ и „Баня“, снят портрет из журнала, все озлобленней травля в печати».

Размышляя над тем, как быстро сужался круг чекистов вокруг поэта в последний месяц, Скорятин считает это не случайным. (К нему на квартиру сразу после отъезда Бриков переезжает Л. Эльберт, работавший еще в 1921 году в ВЧК зам. нач. инф. отдела и особоуполномоченным иностранного отдела, занимавшегося шпионажем и международным терроризмом, зачастила, семья чекистов Воловичей, и, наконец, заходил Я. Агранов, о котором Роман Гуль пишет: «При Дзержинском состоял, а у Сталина дошел до высших чекистских постов кровавейший следователь ВЧК Яков (Янкель) Агранов… ставший палачом русской интеллигенции. Он… уничтожил цвет русской науки и общественности… Это же кровавое ничтожество является фактическим убийцей замечательного русского поэта Н. С. Гумилева…») Маяковский, видно, не понимал, «с каким всепожирающим огнем он играет», соприкасаясь с какими-то тайнами ГПУ. И потому для выводов об убийстве поэта есть самые серьезные основания. Анализ последних дней поэта говорит о том, что убийство готовилось под руководством ГПУ 12 апреля, но по каким-то причинам сорвалось. (Блестящая догадка Скорятина, объясняющая, почему на якобы предсмертном письме поэта стоит эта дата.) Наплыв сотрудников ГПУ 14 апреля (из секретного отдела, контрразведки и оперода, занимавшегося арестами, обысками, провокациями, терактами), считает Скорятин, с одной стороны, бросает тень на репутацию пролетарского поэта, вынуждая нас сегодня подозревать его не только в творческом сотрудничестве с режимом, а с другой — может стать свидетельством недоверия властей к поэту.

Скорятин установил, что в день гибели Маяковского активность сотрудников ГПУ была явно выше, чем в другие дни. Видимо, давно обнаружив слежку, поэт и был от этого постоянно расстроен. Из показаний В. Полонской следует, что, когда она выбежала на улицу после выстрела, к ней подошел «мужчина, спросил мой адрес». То же самое произошло и с книгоношей, протокол допроса которого хранился десятилетиями в глубочайшем секрете. А книгоноша Локтев оказался в квартире, наверно, всего лишь за несколько минут до выстрела, потому что он случайно видел, как «Маяковский стоял перед ней к (Полонской) на коленях…». Из протокола же осмотра тела поэта явствует, что выстрел был произведен сверху вниз (поскольку пуля вошла около сердца, а прощупывалась около последних ребер внизу спины) «и похоже,- делает вывод Скорятин,- в тот момент, когда Маяковский стоял на коленях». Это последнее, к чему он пришел в расследовании.

Скорятин не нашел, кто убийца. Но своим исследованием он доказал, что советского официального мифа о самоубийстве поэта Маяковского больше не существует, что тайна этого трагического события им раскрыта- поэт Маяковский был убит.

Имя убийцы неизвестно. Зато нам известно, кому это было выгодно, кто был в этом заинтересован, кому не нравились его пьесы, желание написать поэму «Плохо» и многое из того, что уже родилось внутри него и только искало выхода. Отсюда его желание освободиться от ига Бриков, ставших ему давно духовно чуждыми людьми, порвать с чекистским окружением, желание говорить «во весь голос» то, что рождалось в его сердце. Не случайно в один из приездов в Париж он с поразительной откровенностью говорит Ю. Анненкову, «что коммунизм, идеи коммунизма, его идеал, это — одна вещь, в то время как „коммунистическая партия“, очень мощно организованная… и руководимая людьми, которые пользуются всеми выгодами „полноты власти“ и „свободы действия“, это — совсем другая вещь».

Не случайно колеблется его вера. Поздно вечером 13 апреля 1930 года «…у него вырвалось восклицание: «О Господи!». Полонская сказала: «Невероятно! Мир перевернулся. Маяковский призывает Господа. Вы разве верующий?» А он ответил: «Ах, я сам ничего не понимаю теперь… во что я верю!»

Если бы Маяковский захотел приспособиться, он бы написал поэму «Иосиф Виссарионович Сталин». Поэт на это не пошел, хотя ему наверняка настойчиво подсказывали. Но те главные ошибки, которые он сделал в жизни, и в поэзии (вставая художественным словом на сторону тех, кого надо было этого слова лишить), они были искренние. И как всякий человек, который искренне ошибается, тот и очень медленно прозревает. Но когда уж он прозреет, в нем родятся такая стальная воля, такая колоссальная мощь, дающиеся ему самой правдой его жизни, то с этим человеком уже не совладать. Он пойдет на все и сделает то, что надо сделать. И такой Маяковский рождался.
Я знаю силу слов,
я знаю слов набат.
Они не те,
которым рукоплещут ложи…

Разве не слышна эта колоссальная духовная мощь, только-только оперившаяся в неясные строчки, только-только вышедшая из души его сердца, но уже возвестившая, что старого Маяковского со своими бесчисленными томами своих «партийных книжек» больше никогда не будет, даже если для этого потребуется, чтобы не был он сам. Рождающийся заново Маяковский не хочет мириться с тем, с чем мирился раньше, не хочет больше слушать тех, кого слушал раньше, не хочет больше ни перед кем склоняться, а хочет БЫТЬ, чего бы это ему ни стоило. Он бросает вызов самой Смерти — …и та принимает его.

85 лет назад, 14 апреля 1930-го, в Москве в Лубянском проезде застрелился МАЯКОВСКИЙ. Такой была официальная версия: поэт сам поднес пистолет к груди, измученный проблемами с женщинами, творческими неудачами и сифилисом (в некрологе было написано: «стремительная болезнь», хотя позже были сделаны анализы, и болезнь они не подтвердили).

«Многие засекреченные документы и раздражающие вопросы без ответов подсказывают: истинная правда была искажена и сокрыта. Выдающаяся работа, проделанная русским исследователем Валентином Скорятиным , заставляет по-новому посмотреть на версию о самоубийстве Маяковского», - говорил на конференции по Маяковскому американский профессор Альберт Тодд .
Чем больше материалов о гибели поэта находил Скорятин, тем больше он замечал несостыковок и странностей.
Несколько человек дали показания, что Маяковский не собирался считать 14 апреля последним днем своей жизни. 10 или 12 апреля поэт пообещал, что поможет делать первомайские лозунги для ЦК, но попросил отложить работу на несколько дней из-за гриппа.

Чуть раньше, 4 апреля, он внес деньги в жилищный кооператив РЖСКТ им. Красина. И попросил знакомых, чтобы до осени, пока строится дом, ему помогли снять жилье. Жизнь втроем с Бриками тяготила Маяковского, он хотел иметь нормальную семью, сделал предложение Веронике Полонской .
После смерти поэта в новую квартиру переехали Брики.
Лиля не скрывала от своего Щеника, что стала любовницей Агранова , начальника Секретного отдела ОГПУ. Кровавый следователь, которого называли палачом русской интеллигенции и который лично санкционировал казнь Гумилева , Агранов ничуть не ревновал к предшественнику. Даже подарил ему револьвер. Маяковский был левшой, однако пистолет перед выстрелом почему-то взял в правую, неудобную для него руку... Годы спустя, изучая протокол следствия, Скорятин заметил, что оружие подменили. Вместо маузера № 312045, записанного в протоколе, обнаружился браунинг № 268979.

Много вопросов оставило и предсмертное письмо Маяковского. Почему поэт написал его карандашом, а не ручкой? Известно, что Маяковский был страшно брезглив и свою ручку не дал бы постороннему. К тому же подделать почерк авторучкой почти невозможно, а вот карандашную подделку профи из ведомства Агранова изготовили без труда.
Да и содержание письма выглядит странно. Как могло случиться, что очень порядочный к близким людям Маяковский, определяя наследников, поставил мать и сестру после Лили? Право на наследство закрепили Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР: 1/2 часть - Лиле, по 1/6 - матери и сестрам. В. Полонской, в нарушение воли поэта, - ничего. Интересно, что оригинал письма тут же забрал Агранов. Члены правительства при разделе наследства руководствовались не подлинником, а газетной перепечаткой.

Агранов пулей примчался в комнатку Маяковского и сразу взял следствие в свои руки. Возможно, это с его помощью следствие «не заметило» показания людей, вбежавших в комнату сразу после рокового выстрела. Они утверждали, что поэт упал ногами к двери. Те, кто пришли позже, увидели тело в другом положении, головой к двери. Положение тела кто-то изменил, чтоб не возникало мысли о том, что в поэта стреляли.
Изучая посмертную маску, исследователи обратили внимание, что у поэта сломан нос. Похоже, Маяковский упал лицом вниз, а не на спину, как бывает, если человек стреляет сам в себя.

АПОСТОЛ ИЛИ ИУДА

Михаил Булгаков , который неплохо знал Маяковского, не поверил в официальную версию самоубийства. Марина Черкашина , исследовательница творчества Булгакова, заметила: «Булгаков был настолько потрясен, что возобновил работу над оставленным было романом о князе тьмы. На его глазах разыгрывалась драма воистину библейского масштаба». Кесарь в этой драме - Маркс и его «всесильное учение», прокуратор Пилат (наместник кесаря в СССР) - товарищ Сталин , начальник тайной службы Ершалаима Афраний - начальник Особого отдела ОГПУ Яков Агранов (даже фамилия созвучна!) с Ягодой . «Проповедником Иешуа был Мастер, распятый на газетных полосах; наконец, румяным менялой из Кириафа (променявшим душу на 30 монет) - рослый поэт из Багдади, променявший талант на партийный агитпроп, - пишет Черкашина. - Надо было обладать недюжинной смелостью, чтобы в стране, где действовала отлаженная машина политических убийств - ОГПУ-НКВД, вскрыть и показать в романе тайный механизм таких убийств. Булгаков это сделал на печальном примере Маяковского.

И никого не обманул библейский антураж эпизода. Под белым плащом с кровавым подбоем, под тогами Афрания и его подручных явственно проступают чекистские френчи с синими петлицами».
Булгаков настойчиво подчеркивал: библейские события романа происходили 14 числа весеннего месяца нисана. Прямая отсылка к дате гибели поэта, 14 апреля 1930 г. 14 числа начальник тайной службы Ершалаима, Афраний, беседует с прокуратором Иудеи Пилатом. В этот же день Иуда гибнет, получив удар ножом в сердце. С Маяковским расправились без ножа. Он был застрелен.
В романе Пилат поднимает бокал с красным, как кровь, вином - Цекубой. Название этой марки очень созвучно со знакомой аббревиатурой ЦК(б) - большевиков. А вот тост Пилата, обращенный к кесарю: «За тебя, кесарь, отец римлян, самый дорогой и лучший из людей!» Самым дорогим и лучшим из людей в булгаковские времена именовали лишь одного единственного человека.

Из романа «Мастер и Маргарита»:
- Да, Афраний, вот что внезапно мне пришло в голову: не покончил ли он сам с собой?
- О нет, прокуратор, - даже откинувшись от удивления в кресле, ответил Афраний, - простите меня, но это совершенно невероятно!
- Ах, в этом городе все вероятно! Я готов спорить, что через самое короткое время слухи об этом поползут по всему городу.
Слухи о том, что самоубийству кто-то помог, действительно в тот же день поползли по Москве.
Но не слишком ли жестко представлять живого страдающего человека, каким был Маяковский, в образе библейского предателя? Почему в глазах Булгакова пролетарский поэт мог быть только Иудой?

Цитата

Иван БУНИН:
- Думаю, что Маяковский останется в истории литературы большевицких лет как самый низкий, самый циничный и вредный слуга советского людоедства по части литературного восхваления его.

БУНТ НЕДОУЧКИ

Михаил Булгаков, сын профессора Духовной академии, выходец из религиозной семьи, с содроганием смотрел на богоборчество Маяковского. Тот мог быть в его глазах только Иудой, восклицая: «Я бросал бы в небо богохульства». Чуть ли не в каждом стихе Маяковский озвучивает навязчивые мысли о Боге, буквально ведет личное соперничество со Всевышним, надеясь занять его место в сердцах людей.
Я, воспевающий машину и Англию,
может быть, просто,
В самом обыкновенном Евангелии
тринадцатый апостол.
И когда мой голос
похабно ухает -
от часа к часу,
целые сутки,
может быть,
Иисус Христос нюхает
моей души незабудки.

Еще в 1916 - 1917 годах он пишет поэму «Человек», где выстраивает жизнь лирического героя (которого без ложной скромности зовут Владимир Маяковский) по евангельскому канону. Говоря о рождении Маяковского, поэт обыгрывает сюжет Рождества Христова. Следующие главы - «Страсти Маяковского», «Вознесение Маяковского», «Возвращение Маяковского», «Маяковский векам».
«Как же
себя мне не петь,
если весь я -
сплошная невидаль,
если каждое движение мое -
огромное,
необъяснимое чудо».

МНЕ И РУБЛЯ НЕ НАКОПИЛИ СТРОЧКИ

Марина Черкашина замечает: «В глазах Булгакова Маяковский мог быть только Иудой, ведь он предал свой «атакующий класс», став новым пролетарским буржуа: заграничные поездки, большие гонорары, валютные подарки любовнице - все это мало вязалось с образом пламенного «агитатора, горлана-главаря».
«Будьте прокляты! - кричит поэт всем сытым в 22-м голодном году. - Пусть будет так, чтоб каждый проглоченный глоток желудок жег! Чтоб ножницами оборачивался бифштекс сочный, вспарывая стенки кишок!» «Всероссийский староста» Калинин , побывав в южных областях, засвидетельствовал факты людоедства. А Маяковский, путешествуя по Берлину, заказывает огромные порции в самых дорогих ресторанах. В Париже идет в дорогое ателье на Вандомской площади, чтоб рубашки шила портниха.

По Лилиной просьбе привозит из-за границы в Москву «форд» последнего выпуска на усиленных покрышках-баллонах. Советский барин носил шелковое белье, отдыхал в лучших домах отдыха, снимал дачи, нанимал домработниц.
«Заявления Маяковского в налоговую позволяют создать представление о его доходах. Обычный его доход за полугодие составлял около 6 тысяч рублей, то есть 12 тысяч в год. Сравним эту сумму с годовым заработком рабочего, составлявшим примерно 900 рублей. Маяковский зарабатывал почти в 13 раз больше», - пишет шведский литературовед Бенгт Янгфельдт.

В КОМПАНИИ ГЭПЭУШНИКОВ

Как-то на двери квартиры, где жили Маяковский и Брики, появилась эпиграмма, авторство которой приписали Есенину : «Вы думаете, здесь живет Брик, исследователь языка? / Здесь живет шпик и следователь Чека». Осип Брик был официально завербован ЧК. Вскоре и у Лили появилось удостоверение сотрудницы ГПУ за номером 5073. В их квартире собирается специфическая публика: энкавэдэшники, советские банкиры и госчиновники.
Пастернак позже назовет этот дом «отделением московской милиции». Позже признавался, что страшно было слышать, как Лиля говорит: «Подождите, скоро будем ужинать, как только Ося придет из ЧК».

Маяковский ухаживал за женщинами с небрежностью, как бы считая их существами низшего порядка. Легко мог охарактеризовать девушку как «вкусный кусок мяса» и очень любил рассказывать о своих похождениях. По словам Бурлюка, Маяковский был «мало разборчив» в своей страсти. Он довольствовался «любовью мещанок, на дачах изменявших своим мужьям - в гамаках, на скамейках качелей, или же ранней необузданной страстью курсисток». В то же время писал о «подонках, присосавшихся к каждой двуспальной кровати».

1. Вера Шехтель. Маяковский вызывал отвращение и ужас у родителей девушек, с которыми был знаком. Когда поэт начал встречаться с Верой Шехтель , дочерью выдающего архитектора, ее отец принял все меры, чтобы прекратить связь. Но напрасно. Вера забеременела, и ее отправили за границу делать аборт.
Потом она вышла замуж за другого. В 1932 году у нее родился сын Вадим Тонков. Старшее поколение помнит его по образу комической Вероники Маврикиевны.

2. Лиля Брик. С юного возраста Лиле Каган было свойственно обостренное половое любопытство. В 17 лет она забеременела от учителя музыки. От беременности Лилю избавил знакомый врач в «грязном клоповнике» - больнице в Армавире.
Выйдя замуж за Осипа Брика , Лиля и не думала скрывать от него свои похождения. Роман с Маяковским, которого она звала Щеник, плавно перешел в странную жизнь втроем.
Андрей Вознесенский позже будет потрясен признанием Лили: «Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал...»
Когда Лиля уехала в Ригу, Осип и Маяковский имели одну тему для разговоров: «единственный человек на свете - киса». «Я все такой же твой щен, - пишет Маяковский Лиле, - живу, только и думая о тебе, жду тебя и обожаю. Каждое утро прихожу к Осе и говорю: «Скушно, брат Кис, без Лиски», и Оська говорит: «Скушно, брат Щен, без Кисы».
Однажды Лиля сказала Маяковскому, что любит Осипа. Вот что было дальше, по словам биографа Бенгта Янгфельдта : «Маяковский всхлипнул, почти вскрикнул и со всего роста бросился на диван. Его огромное тело лежало на полу, а лицом он зарылся в подушки и обхватил руками голову. Он рыдал. Лиля растерянно нагнулась над ним. - Володя, брось, не плачь. Ты устал от таких стихов. - Ося побежал на кухню за водой. Он присел на диван и попытался приподнять Володину голову. Володя поднял лицо, залитое слезами, и прижался к Осиным коленям. Сквозь всхлипывающий вой выкрикнул: «Лиля меня не любит!» - вырвался, выскочил и убежал в кухню. Он стонал и плакал там так громко, что Лиля и Ося забились в спальне».

4. Элли Джонс. Когда Маяковский приехал в Америку, он, не зная английского, при знакомстве с людьми доставал из кармана записку. С нее он читал вслух извинение, что не здоровается за руку. (Маяковский очень боялся инфекций, даже дверные ручки открывал через карман пиджака или салфеткой.) Быть его переводчицей вызвалась Элли Джонс , эмигрантка, которая бежала из России после революции. В июне 1926-го Элли родила от Маяковского дочку. Вместе с девочкой она в 1928-м приехала в Ниццу - это была первая и последняя встреча отца и дочери.

5. Татьяна Яковлева. Лиля Брик спокойно относилась к амурным похождениям Щеника, но Элли Джонс вызвала у нее страшное опасение. Поэт не скрывал, что влюбился. Это ставило под угрозу материальное положение Бриков, которое обеспечивал Маяковский. Чтобы устранить соперницу, Лиля попросила свою сестру Эльзу, жившую в Париже, познакомить поэта с кем-нибудь еще. Эльза свела Маяковского с Татьяной Яковлевой . И снова роковая страсть! Поэт влюбился так сильно, что, уезжая, оставил кучу денег в цветочном магазине - чтобы Татьяне каждое воскресенье приносили охапку роз.

6. Вероника Полонская. Опасаясь, что влюбчивый Щен женится на Яковлевой и выйдет из-под влияния Бриков, те знакомят его с актрисой Вероникой Полонской . Полонская была замужем, однако о романе с Маяковским знала вся Москва, включая ее мужа. Накануне гибели поэта актриса пообещала, что переедет к нему. Может быть, именно это взбесило Лилю, которой придавал сил и всемогущества адюльтер с Аграновым?
Никто теперь не ответит, что же случилось в «комнатке-лодочке» поэта в момент его гибели. Юрий Олеша рассказывал, что Полонская, которая находилась там, выбежала с криком: «Спасите!» И лишь потом грянул выстрел.
Полонская не пришла на похороны: мать и сестры Маяковского считали ее виновной в гибели поэта. А вот Лиля восприняла гибель Маяковского без трагизма. После похорон у Бриков пили чай, шутили, болтали обо всем на свете.

Со смертями великих русских поэтов не все так просто, как может показаться на первый взгляд. На счет гибели Есенина до сих пор существует множество споров, в то время как существуют теории, которые утверждают, что дуэль Пушкина была заказана власть имущими и Дантес лишь исполнял их волю. К Пушкину и Есенину можно прибавить еще и Владимира Маяковского. Есть несколько фактов, заставляющих усомниться в том, что рупор «диктатуры пролетариата» закончил жизнь самоубийством.

Реконструкция событий

Как и в истории с самоубийством Сергея Есенина, казалось бы, что все вело к добровольному уходу из жизни и Владимира Маяковского. А 1930 год складывался для поэта во многом крайне неудачно. Да и годом ранее ему отказали в визе во Францию, где он собирался обручиться с Татьяной Яковлевой. Позже он получил известия о ее скором замужестве. Полностью провалилась его выставка «20 лет работы», в которой он подводит итоги своего двадцатилетнего творчества. Это мероприятие было проигнорировано важными государственными персонами и видными культурными деятелями того времени, а Маяковский наделся, что они удостоят его честью посетить выставку. Многие коллеги и знакомые говорили, что он не только окончательно исписался, но и что он давно не представляет из себя «того самого» Маяковского, верного служителя революции.

Маяковский во время выставки «20 лет работы»

К тому же, вместе с выставкой провалились постановка его пьесы «Баня». Да и весь этот год поэта преследовали ссоры и скандалы, отчего газеты наклеили на него ярлык «попутчик советской власти», тогда как он сам придерживался более активных позиций. И вскоре, в утро 14 апреля 1930 года, в доме на Лубянке, где в то время работал Владимир Маяковский, было назначено свидание поэта с Вероникой Полонской. Тогда они состояли в тесных отношениях уже не один год: Маяковский желал создать с ней семью. И именно тогда он затеял с ней решительный разговор, требуя от нее развода с артистом Михаилом Яншиным. Судя по всему, беседа закончилась для него неудачно. Затем актриса ушла и, дойдя до парадной, внезапно услышала выстрел.

Последние мгновения жизни Маяковского застала Вера Полонская

Показания свидетелей

Собственно, только Полонская из близких для Маяковского людей успела застать последние мгновения жизни поэта. Вот так она вспоминает этот роковой день: «Я спросила, не проводит ли он меня. «Нет», — сказал он, но обещал позвонить. И ещё спросил, есть ли у меня деньги на такси. Денег у меня не было, он дал двадцать рублей… Я успела дойти до парадной двери и услышала выстрел. Заметалась, боялась вернуться. Потом вошла и увидела ещё не рассеявшийся дым от выстрела. На груди Маяковского было небольшое кровавое пятно. Я бросилась к нему, я повторяла: «Что вы сделали?..» Он пытался приподнять голову. Потом голова упала, и он стал страшно бледнеть… Появились люди, мне кто-то сказал: «Бегите, встречайте карету «скорой помощи»». Выбежала, встретила. Вернулась, а на лестнице мне кто-то говорит: «Поздно. Умер…».

Вероника Полонская была последней любовью Владимира Маяковского

Однако касательно показаний свидетелей есть один интересный момент, на который некогда указал исследователь обстоятельств гибели Валентин Скорятин. Он обратил внимание на важную деталь, заключавшуюся в том, что все прибежавшие после выстрела, застали поэта лежащим в положении «ноги к двери», а появившиеся позже — в другом «голова к двери». Возникает вопрос: в чем была необходимость передвигать мертвое тело поэта? Вполне возможно, что в этой суматохе кому-то понадобилось представить такую картину: в момент выстрела поэт стоял спиной к двери, вот пулевой удар в грудь изнутри комнаты и опрокинул его навзничь, головой к порогу. А это, в свою очередь, уже напоминает акт убийства. Как бы все выглядело, если он стоял лицом к двери? Тот же удар опять-таки опрокинул бы его навзничь, но уже ногами к двери. Правда, в таком случае выстрел мог произвести не только Маяковский, но и убийца, который действовал предельно быстро.

Глава ОГПУ Агранов хотел похоронить Маяковского по-быстрому

Также не может не вызвать сомнения тот факт, как следователи пытались быстро похоронить поэта. Так, Скорятин на основе многочисленных документов уверен, что руководитель ОГПУ Яков Агранов, к слову, один из лидеров этого репрессивного органа, стремился устроить самоубийце спешные похороны, однако позже передумал, посчитав это весьма подозрительным.

Посмертная маска Маяковского

Также масла в огонь подливает замечание художника А. Давыдова касательно посмертной маски Маяковского, которая была сделана Луцким уже вечером 14 апреля 1930 года. А это дает основание утверждать, что Маяковский упал лицом вниз, а не на спину, как бывает при выстреле в самого себя.

Есть также теория, что поэт застрелился из-за того, что был болен сифилисом. Однако этот довод не имеет под собой никаких оснований, так как результаты вскрытия, проведенного некоторое время спустя, показали, что Маяковский не страдал от этого недуга. Притом сам вердикт не был нигде опубликован, что вызвало самые разнообразные сплетни касательно здоровья поэта. По крайней мере, в некрологе, опубликованном в газете «Правда» и подписанном другими коллегами писателя, упоминалась некая «стремительная болезнь», приведшая его к самоубийству.

Нельзя не заметить разницу между носами живого и мертвого Маяковского

Рука ОГПУ в этом деле

Лиля Брик говорила, что Маяковский не раз думал о самоубийстве, а Осип Брик как-то раз убеждал своего товарища: «Перечитайте его стихи, и вы убедитесь, как часто он говорит… о своем неизбежном самоубийстве».

Стоит отметить, что следствием занимались в самых высоких инстанциях. Изначально за это взялся упомянутый выше Яков Агранов, а потом И. Сырцов. Расследование тогда полностью именовалось как «Уголовное дело № 02−29, 1930 года, народного следователя 2 уч. Баум. района г. Москвы И. Сырцова о самоубийстве В. В. Маяковского». И уже 14 апреля Сырцев, после допроса Полонской на Лубянке, заявил: «Самоубийство вызвано причинами личного порядка». И это сообщение было опубликовано на следующий день в советских газетах.

Официально самоубийство Маяковского вызвано причинами личного порядка

Маяковский очень дорожил дружбой с Бриками

Когда Маяковский погиб, то Брики в это время были за границей. И потому Валентин Скорятин, работая с многочисленным материалами и документами, выдвинул версию, что Брики специально покинули своего друга в феврале 1930 года, так как знали, что будет скоро непременно убит. А по утверждению Скорятина, Брики могли быть причастны к таким организациям, как ЧК и ОГПУ. У них даже имелись свои номера чекистских удостоверений: 15073 у Лили, а у Осипа — 25541.

А необходимость в том, чтобы убить поэта, строилась на том, что Маяковский порядком надоел советским властям. В последние годы жизни поэта все чаще появлялись ноты недовольства и нескрываемого разочарования.

Вместе с этим выстрел никак не могла совершить Вероника Полонская, потому что по показаниям актрисы и соседей, выстрел прогремел сразу после того, как она покинула помещение. Поэтому все с нее можно снять все подозрения. Имя убийцы Маяковского, если убийство все-таки имело место быть, неизвестно.

Маяковский слыл одним из главных союзников Октябрьской революции 1917 года

Странная записка

Нельзя не обратить внимание на предсмертную записку, которую оставил Владимир Маяковский. Будет уместно привести ее текст в полном виде:

«Всем
В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.
Мама, сестры и товарищи, простите, — это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет. Лиля — люби меня.

Товарищ правительство, моя семья — это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская. Если ты устроишь им сносную жизнь — спасибо. Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся. Как говорят — «инцидент исперчен», любовная лодка разбилась о быт. Я с жизнью в расчете, и не к чему перечень взаимных болей, бед и обид, Счастливо оставаться.
Владимир Маяковский.
Товарищи Вапповцы, не считайте меня малодушным. Серьезно — ничего не поделаешь. Привет. Ермилову скажите, что жаль — снял лозунг, надо бы доругаться.
В. М.
В столе у меня 2000 руб. внесите в налог.
Остальное получите с Гиза."

Казалось бы, трогательное на первый вид предсмертное письмо, прямо указывает на то, что Маяковский планировал самоубийство заранее. Этот тезис подкрепляется тем, что записка датирована 12 апреля. Но возникает вопрос: почему, готовясь к решающему разговору с Вероникой Полонской, Маяковский заранее, 12 апреля, предопределяет исход еще не состоявшегося с нею разговора — «любовная лодка разбилась…», как он пишет? Нельзя также не обратить внимания на то, чем именно написаны эти строки. А они были начерканы карандашом.

Маяковский в рабочем процессе. Фотография 1930 года

Дело в том, что авторский почерк удобнее всего подделать карандашом. А само предсмертное письмо Маяковского долгое время хранилось в секретных архивах ОГПУ. Товарищи Маяковского, Ходасевич и Эйзенштейн, ссылаясь на оскорбительный тон по отношению к матери и сестре, заявляли, что Маяковский написать что-то такое в подобном духе никак не мог. Так можно предположить, что записка была не более, чем фальшивкой, составленной в органах ОГПУ и призванной всех убедить этим в качестве основного доказательства самоубийства Маяковского.

Причем сама записка никак не упоминается в протоколе с места происшествия. Она фигурирует лишь в итоговом заключении дела, где следует, что письмо написано «в необычных условиях» в состоянии, «вызванное волнением». На этом история записки не заканчивается: Валентин Скорятин полагает, что датировка 12 апреля объясняется достаточно просто. По его мнению, в тот день убийство Маяковского сорвалось, и потому эту фальсификацию приберегли на следующий раз. И этот «следующий раз» выпал на утро 14 апреля 1930 года.

Смерть Маяковского была подобно грому среди ясного неба. Брики немедленно вернулись из своего путешествия по Европе. Смерть поэта стала большим ударом для всех его друзей и близких. И сейчас принято считать, что Владимир Маяковский добровольно ушел из жизни, хотя некоторые исследователи этого дела твердо убеждены, что его намеренно «убрали». Некоторое время спустя Иосиф Сталин назовет его лучшим поэтом Советского Союза. А Полонская стала последним близким человеком Маяковского. Именно с ней поэт провел последние мгновения жизни.