Главная › Трудовое право › Как дочь кирова евгения кострикова воевала на танке. Кострикова, евгения сергеевна

Как дочь кирова евгения кострикова воевала на танке. Кострикова, евгения сергеевна

В отставке

домохозяйка

Евге́ния Серге́евна Ко́стрикова (1921-1975) - советский офицер, участница Великой Отечественной войны , гвардии капитан . Дочь советского государственного и политического деятеля С. М. Кирова (1886-1934, настоящая фамилия - Костриков).

В годы Великой Отечественной войны - военфельдшер 79-го отдельного (54-го гвардейского) танкового полка , затем командир танка, танкового взвода, танковой роты.

Биография

Ранние годы

После убийства С. М. Кирова в 1934 году, Евгения осталась совсем одна. Окончила среднюю школу-интернат при одном из детских домов «специального назначения», учреждённых советским правительством для «детей войны» из Испании . В 1938 году поступила в Московское высшее техническое училище имени Баумана .

Среди её близких друзей из детей партийной элиты были братья Микояны и Тимур Фрунзе (которые в это время учились на лётчиков), испанец Рубен Ибаррури (учился в Московском пехотном училище имени Верховного Совета РСФСР). Евгения Кострикова, как и многие её сверстники, также мечтала о военных подвигах. Но 1 апреля 1939 года гражданская война в Испании закончилась, а 13 марта 1940 года закончилась и советско-финская война .

Медсестра

В октябре 1942 года часть личного состава батальона, в том числе и почти весь медицинский персонал, была направлена на укомплектование 79-го отдельного танкового полка . Е. С. Кострикова стала военфельдшером этого полка .

В декабре 1942 года 79-й танковый полк в составе Южного фронта участвовал в Сталинградской битве . В январе 1943 года он был переименован в 54-й гвардейский танковый полк 5-го гвардейского механизированного корпуса 2-й гвардейской армии . В составе Воронежского и Степного фронтов полк участвовал в Курской битве .

На Курской дуге гвардии военфельдшер Е. С. Кострикова спасла жизнь 27-ми танкистам полка и была награждена орденом Красной Звезды . После ранения, в декабре 1943 года, гвардии старший лейтенант Кострикова была направлена в оперативный отдел 5-го гвардейского механизированного корпуса, где пробыла недолго. При поддержке начальника оперативного отдела корпуса полковника А. П. Рязанского была направлена на учёбу в Казанское танковое училище .

Командир танковой роты

В 1944 году с отличием окончила ускоренный курс Казанского танкового училища и вернулась в свой 5-й гвардейский механизированный корпус на должность командира танка Т-34 . По некоторым сведениям, принимала участие в освобождении Кировограда в январе 1944 года .

За годы Великой Отечественной войны танкистками стали менее двух десятков женщин. Окончивших же танковые училища женщин было всего три. Бывшая санинструктор И. Н. Левченко - в 1943 году окончила ускоренный курс Сталинградского танкового училища и служила офицером связи 41-й гвардейской танковой бригады , командовала группой лёгких танков Т-60 . Младший техник-лейтенант А. Л. Бойко (Моришева) - в 1943 году окончила Челябинское танковое училище и воевала на тяжёлом танке ИС-2 . И только Е. С. Кострикова после окончания Казанского танкового училища командовала танковым взводом, а в конце войны - танковой ротой .

Танки Костриковой в составе 5-го гвардейского механизированного корпуса форсировали Одер , Нейсе и к 30 апреля 1945 года вышли к юго-восточной окраине Берлина . 5 мая её боевые машины были выведены из участия в Берлинской операции и направлены на освобождение Праги . Боевой путь 24-летняя Евгения Кострикова завершила в Чехословакии .

Послевоенные годы

После войны гвардии капитан Е. С. Кострикова демобилизовалась из армии, стала домохозяйкой. Жила в Москве .

Умерла в 1975 году. Похоронена на Ваганьковском кладбище в Москве .

Награды

Советские государственные награды :

Семья, личная жизнь

Личная жизнь у Е. С. Костриковой не сложилась. Во время войны она вышла замуж за одного полковника, штабного офицера. Воспользовавшись её связями в высших кругах власти (Евгения Сергеевна помогала своему танковому полку со снабжением), он вскоре получил звание генерала, а после войны оказалось, что у него уже была семья. Евгения Сергеевна больше не выходила замуж, детей у неё не было. Умерла в одиночестве. Из однополчан-танкистов её хоронила лишь одна ближайшая военная подруга - Антонина Алексеевна Кузьмина, бывшая военврач .

Напишите отзыв о статье "Кострикова, Евгения Сергеевна"

Примечания

в электронном банке документов «Подвиг Народа »
Евгений Панов.
в электронном банке документов «Подвиг Народа » (архивные материалы ЦАМО , ф. 33 , оп. 690155 , д. 809 , л. 206 )
Красная звезда . - М ., май 1989.
Александр Рашковский.
в электронном банке документов «Подвиг Народа » (архивные материалы ЦАМО , ф. 33 , оп. 690306 , д. 1071 , л. 121 )
, с. 226-227.
Файн В. Я., Вершинин С. В. // Таганрогские Сабсовичи и их потомки.: Опыт генеалогического исследования. - Триумф, 2013. - С. 148. - 289 с. - ISBN 5893925688 .

Литература

Дудко А. Ф. // Славянин. - Харьков: ООО «Институт восточно-славянской цивилизации», 2010. - Т. 2 . - С. 167-227 . - ISBN 966-8768-48-4 .
Margaret Bourke-White. // Soviet Russia Тoday. - New York: Friends of the Soviet Union, 1945. - С. 21,33 .
Дочь Кирова освобождает город имени своего отца. // Красная звезда . - М ., май 1989.

Ссылки

Евгений Панов. . Республика Татарстан № 35-36 (27192-27193) (23.02.2012). Проверено 13 сентября 2014.
Александр Рашковский. . Вятский наблюдатель (1 сентября 2012). Проверено 14 сентября 2014.
Mapro // Интернет-газета «Танки Онлайн». - 2011. - № 23 . - С. 7-8 .

Отрывок, характеризующий Кострикова, Евгения Сергеевна

Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».

Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»

Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.

Детей высокопоставленных государственных деятелей принято порицать за то, что в жизни они все получают «на блюдечке», а от тягот и невзгод реальной жизни скрываются. Между тем есть немало примеров, опровергающих это поспешное суждение. История Евгении Костриковой - как раз из таких.

На фронтах Великой Отечественной войны даже в танковых войсках наравне с мужчинами сражались женщины - около двух десятков девушек стали танкистами. Но лишь некоторые из них окончили танковые училища. Например, санинструктор Ирина Николаевна Левченко прошла ускоренный курс Сталинградского танкового училища и служила офицером связи 41-й гвардейской танковой бригады. Или Александра Леонтьевна Бойко (Моришева), которая в 1943 году получила диплом Челябинского танко-технического училища и воевала на тяжелом танке ИС-2. Но только одна девушка командовала танковым взводом, а в конце войны - танковой ротой. Это Евгения Сергеевна Кострикова, дочь Сергея Мироновича Кирова.

Детство в интернате

Сергей Киров с 1910 по 1918 год возглавлял большевистскую работу на Северном Кавказе. Весной 1920 года 11-я армия (бывшая Красная армия Северного Кавказа) заняла Баку и установила там советскую власть. Там Сёргей познакомился с женщиной, ставшей его женой. В 1921 году у них родилась дочка Евгения. Киров, как известно, - это партийный псевдоним Сергея Мироновича Кострикова. Дочь носила его настоящую фамилию.

Вскоре мать Жени тяжело заболела и умерла. Впоследствии в автобиографических данных девушка не указывала имя и фамилию матери. Она их могла и не знать: когда матери не стало, Женя была слишком мала, а потом она с отцом переехала в Ленинград, где никто не знал историю ее рождения.

Вторая жена Кирова - Мария Львовна Маркус - не приняла девочку в семью, хотя своих детей у них не было. Поэтому Женю определили в детский дом-интернат. С 1928 по 1937 год она училась в средней школе в Ленинграде.

Отец был всецело поглощен государственными и партийными делами. С 1923 года он член ЦК партии, с 1926 года - первый секретарь Ленинградского губкома (обкома) и горкома партии и Северо-Западного бюро ЦК ВКП(б). С 1930 года - член Политбюро ЦК ВКП(б), с 1934 года - секретарь ЦК. Он был одним из самых рьяных проводников сталинской политики. В 1930-е годы рейтинг Кирова был очень высок.

И последовала расплата за популярность - Сергей Киров был убит 1 декабря 1934 года в Смольном. После этого Женя осталась круглой сиротой. Правда, ее не забывали соратники отца - Анастас Микоян, Серго Орджоникидзе. В семье Климента Ворошилова она познакомилась и подружилась с Тимуром и Таней - детьми умершего председателя Реввоенсовета СССР и народного комиссара по военным и морским делам Михаила Фрунзе (после тяжелой болезни Мавры Ефимовны Фрунзе, бабушки ребят, в 1931 году Ворошилов специальным постановлением Политбюро получил разрешение на их усыновление).

Последний класс средней школы Женя окончила в одном из детских домов «специального назначения», учрежденных советским правительством для детей, бежавших из Испании от военного переворота генерала Франко. Затем поступила в Московское высшее техническое училище имени Баумана.

Под красным крестом

Как и многие ее сверстники, Евгения мечтала о подвигах, хотела сражаться в интернациональной бригаде в Испании, участвовать в советско-финской войне. Ее друзья, братья Микояны и Тимур Фрунзе, учились в летном училище, испанец Рубен Ибаррури - в пехотном. Когда началась Великая Отечественная война, Женя окончила трехмесячные курсы медсестер и добровольцем ушла на фронт.

Боевой путь медсестры Евгении Костриковой начался на Западном фронте в медико-санитарном взводе. В октябре 1942 года почти весь этот взвод был переведен в 79-й отдельный танковый полк (переименованный вскоре в 54-й гвардейский танковый полк 5-го гвардейского механизированного Зимовниковского корпуса 2-й гвардейской армии). Евгения, имевшая неоконченное высшее образование и квалификацию медицинской сестры, стала военфельдшером полка (в армейских частях это соответствовало званию лейтенанта). В составе Южного фронта ее полк участвовал в Сталинградской битве. Военфельдшер Кострикова на поле боя, под ураганным огнем, оказывала первую помощь раненым, выносила их из пекла битвы.

Потом 54-й гвардейский полк в составе Воронежского фронта участвовал в Курской битве. На Курской дуге Евгения спасла жизни 27 танкистам, некоторых вытаскивала из горящих танков. Она была тяжело ранена осколком мины в лицо, потом отправлена в госпиталь в Москву. За участие в Курской битве награждена орденом Красной Звезды.

После возвращения из госпиталя в декабре 1943 года Кострикова получила направление в оперативный отдел своего корпуса. Но Жене не по душе была штабная работа, и она решила вернуться на фронт, но уже не военфельдшером, а танкистом. Об этом пишет в мемуарах «В огне танковых сражений» генерал-майор Александр Рязанский.

Евгения стала ходатайствовать о направлении на учебу в Казанское танковое училище. В этом стремлении ее поддержал начальник оперативного отдела корпуса Рязанский, тогда еще полковник (он перед войной проходил службу в этом училище, а потом там же преподавал).

Костриковой отказывали: «Не женское это дело». Объясняли, что для управления танком нужна большая физическая сила. Пробить эту стену помогло только обращение к другу семьи - Маршалу Советского Союза Климу Ворошилову. Она убедила его, что сможет научиться управлять боевой техникой и что не раз у себя в полку уже пробовала вести танк.

Гвардии капитан

Начальник Казанского танкового училища, генерал-майор танковых войск Владимир Исидорович Живлюк настороженно отнесся к появлению на курсе женщины, хоть и в звании старшего лейтенанта. Но его отношение сменилось удивлением и уважением, когда в училище пришел приказ командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной армии о награждении Евгении Костриковой медалью «За оборону Сталинграда».

Евгения наравне с мужчинами тренировалась в вождении и стрельбе из танка на полигоне. Изучала теоретические и технические дисциплины, занималась на тренажерах. Это было нелегко. Как ее и предупреждали, управление рычагами танка требовало большой физической силы: чтобы выжать один из рычагов бортового сцепления, необходимо было приложить усилие в 15 килограммов, а для педали главного сцепления - в 25 килограммов. Кроме уверенности в правильности своего выбора, Костриковой помогал опыт военфельдшера, полученный на передовой при переносе раненых.

Окончив с отличием ускоренный курс танкового училища, в 1944 году Евгения вернулась в свой 5-й гвардейский механизированный корпус и стала командиром танка Т-34. Командование боевой техникой под огнем противника требовало железной воли, выдержки, собранности, мгновенного принятия решений, хладнокровия.

Евгения Кострикова воевала в Моравии и Верхней Силезии, дослужилась до звания капитана, была награждена медалью «За отвагу». О ней не раз появлялись заметки в газете «Красная звезда». Танки Костриковой в составе 5-го гвардейского механизированного корпуса форсировали Одер, Нейсе и к 30 апреля 1945 года вышли к юго-восточной окраине Берлина. 5 мая ее танковая рота была направлена на освобождение Праги. Там и закончились военные пути-дороги Евгении Сергеевны.

Герой Великой

Отечественной войны танкист-ас Ион Деген говорил, что каждый из четырех годов, проведенных в Красной армии, был весомее мирного десятилетия. Столь же емкими были военные годы и для Евгении Костриковой.

После войны отважная женщина-танкист стала домашней хозяйкой и спокойно дожила до 1975 года. Правда, так и не завела ни семьи, ни детей и умерла в одиночестве. Похоронили гвардии капитана танковых войск Евгению Кострикову на Ваганьковском кладбище в Москве.

Так сложился жизненный путь дочери легендарного Сергея Мироновича Кирова, у которой хватило характера, мужества и сил стать единственной за всю историю войны женщиной - капитаном танковых войск и довести танковую роту под своим командованием до Берлина. О ней можно найти информацию в военных источниках, ее имя упоминается в мемуарах, фронтовых газетах. Но, как ни парадоксально, никаких сведений нет в музее, посвященном памяти ее отца, - музее-квартире Сергея Кирова в Санкт-Петербурге.

Генрих Тумаринсон

(1921 )

В годы Великой Отечественной войны - военфельдшер 5-го гвардейского механизированного корпуса , затем командир танка, танкового взвода, танковой роты.

Биография [ | ]

Ранние годы [ | ]

Медсестра [ | ]

В октябре 1942 года часть личного состава батальона, в том числе и почти весь медицинский персонал, была направлена на укомплектование. Е. С. Кострикова стала военфельдшером этого полка .

Командир танковой роты [ | ]

За годы Великой Отечественной войны танкистками стали менее двух десятков женщин. Окончивших же танковые училища женщин было всего три. Бывшая санинструктор И. Н. Левченко - в 1943 году окончила ускоренный курс Сталинградского танкового училища и служила офицером связи, командовала группой лёгких танков Т-60 . Младший техник-лейтенант А. Л. Бойко (Моришева) - в 1943 году окончила Челябинское танковое училище и воевала на тяжёлом танке ИС-2 . И только Е. С. Кострикова после окончания Казанского танкового училища командовала танковым взводом, а в конце войны - танковой ротой .

Послевоенные годы [ | ]

После войны гвардии капитан Е. С. Кострикова демобилизовалась из армии, стала домохозяйкой. Жила в Москве .

Умерла в 1975 году. Похоронена на Ваганьковском кладбище в Москве .

Награды [ | ]

Советские государственные награды :

Семья, личная жизнь [ | ]

Примечания [ | ]

Информация из учётной карточки награждённого в электронном банке документов «Подвиг народа ».

Партийный деятель СССР Сергей Миронович Киров родился под фамилией Костриков, в 1934 году его не стало, эта политическая акция открыла дорогу к массовым репрессиям.

Ненужный ребенок

Весной 1920-го года Рабоче-Крестьянская Красная Армия вступила в Баку, помимо установления советской власти, член реввоенсовета Киров устанавливает и личные контакты. Имя его первой жены неизвестно, как ни странно, никаких данных о ней в архивах не сохранилось. А может быть кто-то и постарался, чтобы не сохранилось?

Тем не менее, в 1921 году у нее рождается дочь Евгения Сергеевна Кострикова. Кирову на тот момент было 35 лет. Вскоре, по скудным данным, мать девочки заболела и угасла. В 1926 году Киров избирается первым секретарем Ленинградского обкома партии. Правда, в Ленинград он уезжает уже без маленькой Жени. Почему?

Киров решает связать свою судьбу с давней знакомой, Марией Львовной Маркус, брак они не регистрировали. Вот только принять девочку вторая жена Сергея Мироновича отказалась категорически.

Детдомовское детство

Несмотря на то, что во втором браке у Кирова так и не появилось детей, Жене Костриковой предстояло детство в интернате. А в 13 лет она осталась круглой сиротой. Воспитывалась девочка в учреждении носившем гриф "специальный". Он был создан для детей сотрудников коминтерна и детей, вывезенных из охваченной войной Испании.

А в 1938 году Евгения Сергеевна без труда поступила в Бауманку. В отрыве от детей партийной элиты она не была. Поддерживала дружеские отношения с детьми Микояна, Фрунзе. Ее "однокашником" был Рубен Ибаррури, сын испанской коммунистки Долорес Ибаррури. С этими мальчишками Женя Кострикова тоже мечтала о военной карьере и подвигах. Но в 1939 году закончилась война в Испании, а в 1940-м и финская война.

Доброволец

Окончить институт Евгения не успела, началась Великая Отечественная. Девушка отучилась на трехмесячных медицинских курсах и добровольно ушла на фронт. Воевала она отважно в составе медико-санитарного взвода отдельного танкового батальона.

На ее счету участие в боях на Западном направлении, под Москвой и Сталинградом, Курская дуга. Кострикова была награждена Орденом Красной Звезды, а после ранения зимой 1943-го года в батальон не вернулась, а отправилась в Казанское танковое училище.

Из него она вышла командиром танка Т-34. Ее боевая машина форсировала Одер и Нейсе, принимала участие в боях за Берлин и Прагу. Там она и завершила боевой путь. Девушке, повидавшей и успевшей так много, было лишь 24 года. На ее груди красовались ордена и медали. В том числе и легендарная - "За отвагу". И это были фронтовые, а не юбилейные награды.

Одиночество

На войне юная Женя встретила, как ей казалось, и свою настоящую любовь. Она даже вышла замуж за штабного подполковника. Но он всего лишь хотел воспользоваться связями Жени для улучшения снабжения полка.

А еще, оказалось, что у него была законная жена и дети. Больше Евгения Сергеевна замуж не выходила. Она поселилась после войны в Москве, была домохозяйкой. Жила замкнуто и одиноко. В 1975 году проводить в последний путь дочь Кирова и капитана-танкиста Кострикову пришла лишь одна ближайшая фронтовая подруга.

Иллюстрации из публичного доступа сети Интернет.

Во время перестройки газета «Красная Звезда» опубликовала статью «Дочь Кирова освобождает город имени своего отца»: речь шла о Кировограде. И вот буквально на днях, случайно, при поиске информации по совсем другой теме, автору попалась на глаза статья о Евгении Сергеевне Костриковой - дочери Сергея Мироновича Кирова. Что нового можно узнать из этого материала?

Никто из кировских историков до сих пор не интересовался публикацией в «Красной Звезде». Этим, как оказалось, занялся кропотливый историк из Казани, чью статью я рекомендую читателям.

Кировские историки много писали о Сергее Мироновиче, но уржумский период его жизни до сих пор остается плохо исследованным. Я тоже интересовался биографией «Великого гражданина» и изучал архивный фонд училища, в котором учился Сергей Костриков (это настоящая фамилия Кирова). И был очень удивлен, узнав, что, согласно листу регистрации, в эти дела никто из историков не заглядывал. Скажу больше: Антонина Голубева, автор книги о Кирове «Мальчик из Уржума», многое напутала. Так что биография «Великого гражданина» до сих пор таит в себе много загадок. Отрадно, что благодаря усилиям неравнодушного к российской истории человека мы можем пролить свет на судьбу потомков выдающегося политического деятеля нашей страны.

Далекое - близкое

Сергей Миронович Киров (настоящая фамилия - Костриков), один из видных советских государственных и партийных деятелей, в 1904 году окончил Казанское промышленное училище. Созданный на базе этого училища Казанский химико-технологический институт (ныне Казанский национальный исследовательский технологический университет) с 1935 по 1992 год носил его имя. С 1935 года административный район Казани, занимающий западную часть города, носит название «Кировский».

Но мало кто знает, что дочь С. М. Кирова окончила Казанское танковое училище. В музее боевой славы сохранилась фотография выпускницы училища 1944 года, старшего лейтенанта танковых войск Евгении Сергеевны Костриковой.

Детство дочери повторило детство отца. В 1953 году вышла в свет книга А.Г.Голубевой «Мальчик из Уржума» - повесть о детстве и юности С.М.Кирова. В главе «Сироты» автор описывает тяжелую жизнь мальчика в детском приюте Уржума - городке на берегу реки Уржумки, впадающей в Вятку. Сергей рано потерял родителей: отец бросил семью, мать умерла. Его «приютское житье» началось с 8 лет. В приходской школе, где мальчик учился, ему дали кличку Приютский.

С 1910 по 1918 год С.М.Киров возглавлял большевистскую работу на Северном Кавказе. В 1919 года он стал членом Реввоенсовета XI Красной Армии.

В 1920 году Киров в составе Красной Армии устанавливал в Баку советскую власть. Здесь Сергей Миронович, тогда еще Костриков, познакомился с женщиной, которая стала его первой женой. В 1921 году у них родилась дочь Евгения. Однако вскоре жена Кирова заболела и умерла. Девочке пришлось испытать на себе все тяготы сиротства.

В 1926 году Кирова (эта фамилия стала партийным псевдонимом Сергея Мироновича) избирают первым секретарем Ленинградского губкома (обкома) и горкома партии. Он круглосуточно занимается государственными и партийными делами. В это время у него появилась новая жена - Мария Львовна Маркус. Маленькую Женю определяют в детский дом-интернат.

С.М.Кирова убили в Смольном 1 декабря 1934 года. Евгения осталась совсем одна. Вторая гражданская жена Сергея Мироновича, хоть и была тяжело больна и не имела детей, не приняла Женю. Единственной дочери Кирова пришлось с детства привыкать к самостоятельности и труду.
Дети войны

18 июня 1936 года в Испании началась гражданская война. Весной 1937 года в Советский Союз из Валенсии прибыл первый пароход с испанскими детьми на борту, бежавшими от кровопролитного военного мятежа генерала Франко.

К концу 1938 года в СССР было создано 15 детских домов «специального назначения», учрежденных советским правительством для «детей войны» из Испании. В одном из них окончила среднюю школу-интернат Евгения Кострикова. Затем она поступила в Московское высшее техническое училище имени Баумана.

Юная комсомолка Женя, как и многие ее сверстники, мечтала о подвигах в составе интернациональных бригад в далекой Испании. Но 1 апреля 1939 года гражданская война там завершилась.

Узнав о создании тяжелого танка СМК («Сергей Миронович Киров»), Евгения загорелась идеей стать танкисткой и отправиться на Советско-Финляндскую войну. Но и на эту войну она «опоздала».

Близкие друзья Костриковой из детей партийной элиты - братья Микояны и Тимур Фрунзе - в это время учились на летчиков. Еще один ее знакомый, испанец Рубен Ибаррури, учился в Московском пехотном училище имени Верховного Совета РСФСР. С началом Великой Отечественной войны санинструктором ушла на фронт дочь одного из организаторов Красной Армии Н.И.Подвойского - Лидия.

Евгения Кострикова тоже окончила трехмесячные курсы медицинских сестер и добровольно ушла на фронт.
Медсестра - военфельдшер

В составе медико-санитарного взвода отдельного танкового батальона медсестра Кострикова приняла участие в боях на Западном фронте в ходе Московской битвы. Там начались первые километры ее фронтовых дорог.

В октябре 1942 года батальон выделил часть личного состава, в том числе и почти весь медицинский персонал, для укомплектования 79-го отдельного танкового полка. Имевшая незаконченное высшее образование и квалификацию медицинской сестры Евгения Кострикова стала военфельдшером полка. Это соответствовало званию лейтенанта армейских частей.

В декабре 1942 года 79-й танковый полк в составе Южного фронта участвовал в Сталинградской битве. Месяцем позже он был переименован в 54-й гвардейский танковый полк 5-го гвардейского Зимовниковского механизированного корпуса 2-й гвардейской армии.

В жестоких боях под Сталинградом, когда, по словам Маршала Советского Союза В.И.Чуйкова, «…казалось, нельзя было руку поднять над землей», военфельдшер Кострикова прямо на поле боя оказывала первую помощь раненым и выносила их под ураганным огнем противника.

После Сталинграда 54-й гвардейский танковый полк в составе Воронежского и Степного фронтов участвовал в Курской битве. Леонид Юзефович Гирш, полковник в отставке, ставший после войны поэтом и писателем, был участником знаменательного танкового сражения под Прохоровкой. Легко раненному офицеру связи 55-го гвардейского полка младшему лейтенанту Гиршу медицинскую помощь оказывала военфельдшер Кострикова.

Л.Ю.Гирш так вспоминает этот момент: «…Капитан медслужбы сказал мне, что встретился я на поле боя с дочерью Сергея Мироновича Кирова. Как известно, настоящая фамилия его была Костриков. На обратном пути (из медсанбата) я уже не застал Евгению Сергеевну. Ее тяжело ранило снарядным осколком. Храброго военфельдшера отправили в госпиталь…».

На Курской дуге Евгения Сергеевна спасла жизнь двадцати семи танкистам и была награждена орденом Красной Звезды.

Штабистка

После ранения, в декабре 1943 года, гвардии старший лейтенант Кострикова была направлена в оперативный отдел 5-го гвардейского механизированного корпуса. Об этом свидетельствует в своих мемуарах «В огне танковых сражений» бывший начальник отдела генерал А.В.Рязанский.

«…Генерал спросил: „Кто желает сделать вывод об обстановке?“ После короткой паузы встала Кострикова: „Разрешите мне?“ Я с интересом смотрел на эту синеглазую блондинку в сбитой на затылок ушанке. На правой щеке ее был глубокий шрам. Она лишь недавно вернулась в корпус из московского госпиталя».

Но штабная работа пришлась не по душе Евгении Сергеевне. Из фронтовых сводок она знала, что немало женщин служило в бронетанковых частях. При поддержке начальника оперативного отдела корпуса полковника Рязанского она стала ходатайствовать о направлении ее на учебу в Казанское танковое училище.

Поначалу Костриковой всячески отказывали, говоря, что танкист - не женская профессия: «На танке и парням тяжело!», «Броня слабых не любит». Пришлось обращаться к самому Маршалу Советского Союза К.Е.Ворошилову, которого она убедила, что не один раз уже садилась за рычаги танка в своем полку и сможет овладеть грозной боевой машиной не хуже мужчин.

Курсантка

Ветераны Казанского танкового училища вспоминали, что начальник училища генерал-майор танковых войск Владимир Исидорович Живлюк был весьма удивлен, когда на учебу прибыла молодая женщина - пусть и в звании старшего лейтенанта. «Да это как женщина на корабле», - только и смог произнести он. Еще больше генерал удивился, когда позднее пришел приказ командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии о награждении Е.С.Костриковой медалью «За оборону Сталинграда».

А в это время упрямая старший лейтенант наравне с мужчинами осваивала вождение и стрельбу из танка на полигоне, учила материальную часть, тактико-технические характеристики вооружения и боевой техники в учебных классах, на тренажерах и в парке.

Хрупкая с виду, Евгения Кострикова стойко переносила тяжелые физические нагрузки. Ведь для того, чтобы управлять танком, действительно требуется мужская сила. Например, выжим одного из двух рычагов бортового сцепления требовал усилия в 15 кг, а выжим педали главного сцепления - 25 кг. Здесь Евгении помогла закалка медсестры и военфельдшера, полученная при переноске десятков раненых на фронте.

Евгения с отличием окончила ускоренный курс Казанского танкового училища и вернулась в свой 5-й гвардейский механизированный корпус на должность командира танка Т-34.

Танкистка

Стать танкистом в годы войны для женщины - это уже героизм. За годы Великой Отечественной войны танкистками стали менее двух десятков женщин. Самая знаменитая среди них - Мария Васильевна Октябрьская, механик-водитель танка «Боевая подруга», построенного на ее личные сбережения.

Окончивших же танковые училища женщин было всего три. Бывшая санинструктор Ирина Николаевна Левченко в 1943 году окончила ускоренный курс Сталинградского танкового училища и служила офицером связи 41-й гвардейской танковой бригады. Звание Героя Советского Союза ей было присвоено 6 мая 1965 года за образцовое выполнение заданий командования и проявленные при этом отвагу и мужество.

Александра Леонтьевна Бойко (Моришева) в 1943 году окончила Челябинское танко-техническое училище и воевала на тяжелом танке ИС-2.

Но только одна-единственная Евгения Сергеевна Кострикова после окончания Казанского танкового училища командовала танковым взводом, а в конце войны - танковой ротой.

История войны еще не знала примера, чтобы «танкист-девица» вела в бой грозные машины. Имя отважного танкиста Евгении Костриковой, чьи танки вели бои в Моравии и Верхней Силезии, нередко стало появляться на страницах всеармейской газеты «Красная Звезда». Уже в звании капитана Кострикова была награждена медалью «За отвагу».

Танки Костриковой под боевым знаменем 5-го гвардейского Зимовниковского механизированного корпуса форсировали Одер, Нейсе и к 30 апреля 1945 года вышли к юго-восточной окраине Берлина. 5 мая ее боевые машины были выведены из участия в Берлинской операции и направлены на освобождение Праги. Боевой путь двадцатичетырехлетней «танкист-девицы» завершился в Чехословакии.

Закончилась война. Отважный военфельдшер-танкист Кострикова, воевавшая наравне с мужчинами, стала простой домохозяйкой и прожила 30 мирных лет после Победы. В 1975 году ее не стало. Похоронена гвардии капитан танковых войск Евгения Сергеевна Кострикова на Ваганьковском кладбище в Москве.

Евгений Панов,
член-корреспондент Академии военно-исторических наук,
доцент Казанского ВВКУ